МУСУЛЬМАНАМ НЕ УДАЛОСЬ ПОБЕДИТЬ ПЕРВОБЫТНЫЕ ИНСТИНКТЫ

Анна Арутюнян

Консерватор

В октябре 2001 года, находясь в Нью-Йорке, я хотела сделать репортаж о том ускоренном уроке истории и культуры мусульманства и Ближнего Востока, который проходят американцы. Тогда примерно двое из трех специалистов в этой области жаловались на поверхностность прессы. Один хвалил газету The New York Times и телеканал CNN. Первая опубликовала красочный разворот, посвященный исламскому средневековому ренессансу (текст начинался так: "Когда Ассассины из Аламута пришли сделать великому ученому аль Туси предложение, от которого он не смог бы отказаться""). Второй выпустил телепередачу в стиле "Ближний Восток для чайников" с телеведущим, расхаживающим по напольной карте региона.

Пафос всех выступлений на эту тему был примерно таков. С одной стороны, "неудивительно, что мы позволили этому с нами произойти, ведь они нас так ненавидят". С другой, "нельзя говорить, что ислам плох, ведь это мирная религия, о которой мы ничего не знаем". Как это ни странно, именно с такими речами регулярно выступал Буш. Он же постоянно посещал мечети, встречался с исламскими функционерами и резко высказывался против тех редких нападений на "лиц исламской национальности", которые происходили в те дни. Ощущение было такое, что мы чем-то провинились перед нашими исламскими братьями.

Сначала возник миф вокруг понятия джихад - после терактов это слово стали слышать весьма часто. Получилась какая-то путаница: мы, американцы, провозглашаем, что ислам - "мирная религия, которая запрещает убивать невинных", не виноват. Тем не менее в Коране о джихаде написано в недвусмысленных выражениях. Что делать? Пресса начала развивать миф о "духовном джихаде", который означает всего лишь "стремление к внутренней чистоте". Появились многочисленные статьи, объясняющие, что наше милитаристское представление о джихаде - просто результат предвзятости и необразованности. На самом деле военный джихад для истинного мусульманина "гораздо менее важен, чем духовный джихад". По всей стране профессора университетов вдруг стали провозглашать: "большинство мусульманских мыслителей "понимают джихад как попытку победить первобытные инстинкты, приблизиться к Богу и делать добро".

Однако этот миф довольно скоро развеялся. После того как общая истерика немного спала, появилось несколько научных статей, где внятно, без истерики объяснялось, что Коран пишет о джихаде именно как о военном действии. Понятие о духовном джихаде возникло как инновация, придуманная суфийскими мистиками несколько столетий спустя. Сейчас в прессе слово "джихад" используется без экивоков - именно в значении "священной войны".

Однако при всех попытках "отмазать" ислам от терроризма к самим террористам, прежде всего к пресловутой "Аль-Каиде", отношение было совсем другим. Их полагалось бояться и ненавидеть. Сначала образ "Аль-Каиды" выглядел особенно страшно: этакая бесконечная паутина, в которой нет ни центра, ни начала, ни конца. Однако этот образ необходимо было упростить, ибо с такой паутиной бороться невозможно. Выяснилось, что центр у нее все-таки есть: это бен Ладен, который олицетворял "Аль-Каиду" и даже в какой-то момент стал олицетворять талибов. Талибы, в свою очередь, были представлены как предельное зло - они ненавидели женщин, пытали мужчин и отбирали свободу у тех и других (именно в таком порядке). И как только эти два образа сомкнулись - а это произошло в конце сентября, перед началом военных действий в Афганистане, - появился внятный образ врага, которого можно победить.

Чуть ли не каждый воскресный вечер канал CNN крутил часовой документальный фильм о талибах. Он был назван Behind the Veil ("Под вуалью") - имелась в виду голубая чадра, главный символ талибского режима. Зрителей предупреждали, что съемки "только для людей с крепкими нервами". И действительно: среди съемок были видеозаписи, где женщин казнили на стадионе за обвинения в прелюбодеянии. Особенно запоминалась сцена, где репортерша с места событий дрожащим голосом рассказывает, как талибы ворвались в некий дом, увезли куда-то родителей двух девочек, "а что сделали с девочками" (тут камера крупным планом показывает прекрасные, черные, со слезами из-под чадры глаза 15-летней... пауза, томный голос корреспондента) - "девочки не скажут"...

К зиме, правда, стали появляться и другие, более романтические образы архиврага. The New York Times описала найденные в Афганистане стихи, приписанные бен Ладену. Стихи, правда, состояли из коранических цитат и призывов к джихаду. Зато в английской газете The Daily Telegraph вышла статья с рассуждениями о том, почему столько женщин "находят бен Ладена сексуально привлекательным".

Но романтические образы не прижились. Пошли публикации о том, что те же самые исламские организации, вместе с которыми президент Буш празднует Рамадан, выступают против суда над двумя мусульманами из Чикаго, убившими двоюродную сестру "во имя семейной чести". После чего толкование джихада как "попытка победить первобытные инстинкты" выглядит как-то неубедительно.