В марте 1824 года в Орскую крепость прибыл этап заключенных и ссыльнопоселенцев, осужденных на разные сроки заключения и многолетнюю солдатчину за "покушение на священную власть Государя Императора" в составе различных движений, национальных кружков, а то и вовсе "наболтавших лишнего" в людном месте... Среди осужденных на солдатскую службу "без права выслуги" был и шестнадцатилетний польский юноша Иван (Ян) Виткевич, проходивший по делу антиправительственной организации учащихся "Черные братья" в г. Крожи под Вильно (Вильнюс).

Как показала жизнь, судьба забросила этого юношу на "порог" Азии, в Оренбуржье, не зря: имя Ивана Викторовича Виткевича осталось в истории исследования Востока навечно.

* * *

Нам не известно доподлинно, как проходили первые пять лет службы рядового 5-го линейного батальона Отдельного Оренбургского корпуса, известно только что в 1829 году, когда приехавший в Россию выдающийся немецкий ученый-энциклопедист Александр Гумбольдт прибыл в Орскую крепость, солдата Виткевича определили к нему переводчиком, как владеющего немецким, английским, французским языками. Судя по всему, к этому времени И.Виткевич владел уже и, как минимум, одним восточным языком.

Знаменитый ученый был тронут печальной судьбой молодого человека и по прибытии в Оренбург ходатайствовал перед военным губернатором о смягчении его участи. Заступничество Гумбольдта возымело действие и в 1830 году И.Виткевич был произведен в унтер-офицеры, а в следующем, 1831 году – переведен в Оренбург - в Оренбургскую Пограничную Комиссию. Об этом учреждении следует сказать особо.

Оренбургская Пограничная Комиссия была как бы подразделением Министерства Иностранных дел России, "вынесенным" поближе к Востоку, на южный рубеж Империи, где эта организация была призвана заниматься взаимоотношениями с Кокандом, Бухарой, Хивой, Кашгарией (нынешний китайский Синьцзян), Афганистаном, а также наблюдением за действием властей Британской Индии. До 70-х годов XVIII века эта организация называлась "Экспедицией заграничных и иноверческих дел", с 1782 – "Экспедицией пограничных дел", а с 1799 по 1859 гг. – Оренбургской Пограничной Комиссией. В течение двадцати лет с 1825 по 1845 год Комиссию возглавлял генерал-майор Г.Ф.Генс, не только известный русский офицер, но и дипломат, востоковед, многое сделавший не только для установления дипломатических связей со странами Востока, но внесший огромный вклад в исследование истории, этнографии и культуры народов Казахстана и Средней Азии.

Григорий Федорович Генс на многие годы стал начальником и покровителем некогда опального "польского карбонария". Как показывают документы, хорошие отношения сложились у молодого офицера и с Оренбургским генерал-губернатором В.А.Перовским, одним из влиятельнейших политических деятелей России, личным другом Императора Николая I.

Давая характеристику И.Виткевичу для Министерства иностранных дел, генерал-губернатор писал: "... В течение десятилетнего пребывания своего в здешнем крае прилежно обучился татарскому и персидскому языкам, на первом говорит весьма свободно, а на втором объясняется без нужды, одарен отличными умственными способностями, был послан неоднократно в Киргизскую степь по поручениям, которые всегда исполнял удачно и благоразумно, сделал навык к трудным в степи путешествиям и по молодости, здоровью, сметливости и знакомству с ордынцами имеет все свойства к тому, чтобы совершить путешествие в Бухарию и обратно с желаемым результатом..."

Конечно же, характеристика эта давалась И.Виткевичу не спроста: план отправки в крупнейшее среднеазиатское ханство русского посла и разведчика вызрел давно, тем более, что в пограничном с Бухарским ханством Афганистане началась ожесточенная борьба за престол, в которую вмешались англичане – России было необходимо укрепить свое политическое влияние на азиатских владык!

Петр Иванович Демезон (Desmaisons) - барон, из иностранцев, впоследствии русский подданный; род. около 1808 г. Получив в Казанском университете степень кандидата восточной словесности, был учителем арабского и персидского языков в Неплюевском (Оренбургском) военном училище и переводчиком в пограничной комиссии. Последняя должность дала ему возможность во время поездок в степи хорошо изучить местные тюркские наречия и быт мусульман. Командированный в Бухару, он явился туда в 1834 г. под именем татарского муллы Джафара и потому мог свободно изучать Бухару, посещать мечети и медресе, где вел богословские диспуты с местными учеными. Вернулся летом 1835 г. Описание его путешествия осталось неизданным. После того он был причислен к министерству иностранных дел с поручением преподавать турецкий и персидский языки в учебном отделении восточных языков, а в 1843 г. ему было вверено заведование этим учреждением. Долго состоял драгоманом при азиатском департаменте. Баронский титул он получил в 1857 г. от сардинского короля. Умер в Париже в 1873 г. Под конец своей службы он начал издавать известную историю хана Абуль-Гази, "Китаби-шеджереи-тюрки", с французским переводом (оконч. при участии П. Н. Лерха): "Histoire des Mogols et des Tatares" (СПб. 1871). Н.Веселовский

Но отправка все затягивалась. Осенью 1835 года генерал-майор Генс предложил Перовскому направить Виткевича под соответствующим прикрытием в Хиву и Бухару, но генерал-губернатор это предложение отклонил, считая, что направление русского офицера в Хиву опасно ввиду явной враждебности хивинского хана к России, появление же русского посланца в Бухаре может вызвать подозрение у эмира, так как сравнительно недавно, год назад, там уже побывал русский агент Демезон, хотя и скрывавшийся под личиной "татарского купца", но раскрытый бухарцами. Кстати напомним, что бухарские власти, раскрыв "маскировку" Демезона, не арестовали его, а лишь плотно "оградили" соглядатаями вплоть до самого отъезда в Оренбург.

Но, отказав в поездке в Хиву и Бухару, В.А.Перовский посоветовал командировать Виткевича в глубь казахской степи "для разбора взаимных претензий между казахскими родами, где пребывание его, в особенности на Сыр-Дарье, может доставить нам полезные сведения и о странах Средней Азии".

Однако сам прапорщик решил не ограничиваться "полумерами" и как сам упоминал в своей "записке, составленной по рассказам оренбургского линейного батальона №10 прапорщика Виткевича относительно пути его в Бухару и обратно": "...назначение мое ограничивалось пределами степи, но обстоятельства принудили меня проникнуть далее и побывать даже в самой Бухарии".

Караван, с которым въехал в степь поручик Виткевич, вышел из Орской крепости 9 ноября 1835 года. Примерно через два с половиной месяца пути караван подошел к первому бухарскому селению Кагатам, где каравану был "учинен" таможенный досмотр: "... тут без грабежей и насилия не обошлось; брали, что хотели, что кому нравилось. Некто Эдигар-бек при сборе этой пошлины также важное лицо: он приехал с кушбегием (т.е. – кушбеги - премьер-министром – В.Д.) с голодной его толпой, кашлянул, окинул стоявших пред ним покорных купцов жадным оком и приветствовал их громовым голосом, обещав избить каждого, кто осмелится утаить что-либо из товаров. Кушбеги хотел блеснуть знанием европейских дел; он повторял несколько раз урок, который затвердил, как сам признался, от бывшего недавно в Бухаре англичанина Бёрнса: что англичане на море, а русские на суше – сильнейшие государства в Европе".

Интересно, что "случайно" оказавшийся в бухарских владениях прапорщик Виткевич сразу отверг мысль находиться в ханстве инкогнито: "Я должен заметить здесь, - писал он в отчет после поездки, - что счел за лучшее не скрываться, а сказаться настоящим именем и званием своим. Я сделал это так по той причине, что мог бы легко быть узнан кем-нибудь, если бы сказался мусульманином и чужим именем, так и собственно потому, что мне казалось несколько унизительным для русского офицера скрываться под чужим именем и что хотел сделать опять – проложить и русским свободный доступ в ханство это, доселе недоступное для всякого честного человека".

«Записка, составленная по рассказам Оренбургского линейного батальона №10 прапорщика Виткевича относительно пути его в Бухару и обратно»

Этот патриотический поступок политического ссыльного поляка, осужденного за деятельность в освободительной антирусской организации "Черные братья", удивителен для его биографов, как, впрочем, и вся его дальнейшая судьба.

Бухарское правительство было несколько ошарашено таким визитом "частного" лица в полной парадной форме, но препятствовать ему не стало. И.Виткевич почти четыре месяца свободно жил в Бухаре и Вабкенте, встречался с эмиром Бухары и кушбеги, купцами, что позволило ему сделать очень интересные наблюдения о жизни ханства и его столицы: "...улицы Бухары непомерно узки, так что если встретится пеший с арбою, которых встречаем очень немало, то нельзя пройти, а остается только перелезть через ось и колеса. Поблизости от базаров теснота и толчея непомерно велика. Пешие и конные оглушают друг – друга непрестанным криком "пушт! пушт!" (поди, поди!); Разносчики съестных припасов сбивают с ног друг-друга; через лежащих идут люди и лошади – словом едва можно пробиться и протолкнуться; но лишь только пять раз в день муэдзин позовет к молитве, как мгновенно улицы пустеют, и кто не идет в мечеть прячется по крайней мере куда может, чтобы его не отыскали ханские есаулы".

С большим юмором описывает поручик Виткевич нравы простых бухарцев, столкнувшихся с достижениями европейской цивилизации: "В караван-сарае Аяз живет знаменитый астраханский армянин Мартын Егорович Берхударов. Он вставил было в дверь свою, для света, стеклянное окно о четырех стеклах; это было такое диво, что весь город сходился смотреть и щупать стекла эти, поколе наконец не выбил их, и Берхударов вынужден был заменить их бумагою".

Во время встреч с эмиром и кушбеги Виткевич пытался решить вопросы русско-бухарской торговли. Кушбеги угрожал, в случае ухудшения русско-бухарских отношений, прекращением торговли с Россией и сближением с Англией, ссылаясь при этом на миссию побывавшего в Бухаре англичанина Александра Бёрнса. Виткевича не смутили угрозы кушбеги. Он заявил, что англичане не станут покупать бухарский хлопок и сушеные фрукты, так как этого у них в Индии у самих достаточно, а больше Бухаре торговать нечем. Кроме того, в этом случае, Бухара лишится русского железа, меди, других изделий российской промышленности, чего англичане им доставлять не будут. А когда Виткевич пригрозил возможным арестом (т.е. секвестрованием) всех бухарских товаров, находящихся ныне в Оренбурге, Орске, Нижнем Новгороде и других русских городах России, то кушбеги просто пришел в замешательство. Униженный собственным бессилием бухарский сатрап попытался задержать самого поручика, что для кушбеги вновь обернулось конфузом. Вот так описывает в своей "Записке" дальнейшие события сам Виткевич: "Я схватил пистолеты, заткнул их за пояс, накинул халат, надел дорожный малахай свой и побежал к кушбеги, где заявил ему, что в Бухаре не останусь, хоть умру, и что каждому, кто вздумает задержать меня дорогой, у меня ответ готов вот какой – и откинул полу халата и указал на пистолеты". Аргумент поручика воздействовал и больше препятствий ему не чинили – Виткевич покинул Бухару и 18 апреля 1836 г. прибыл в Орскую крепость.

Прибыл Виткевич на родину не один, а с Хусейном-Али - послом афганского хана Дост-Мухаммеда, оказавшегося в это время в Бухаре. Виткевич был много знаком с Хусейном-Али еще с 1831 года, когда тот приезжал в Оренбург в свите афганского принца Ша-Заде. Гуссейн-Али вез послание Дост-Мухаммеда русскому царю с изъявлением дружбы и с просьбой оказания финансовой помощи и дипломатической поддержки против англичан, готовивших вторжение из Индии.

Генерал-губернатор В.А.Перовский с большим вниманием изучил все доставленные Виткевичем сведения о Бухарском ханстве и других государствах Средней Азии.

В начале 1836 года посольство Хусейн-Али продолжило свой путь в Петербург, сопровождающим был назначен И.Виткевич. 2 июля 1836 года Виткевич и Хусейн-Али прибыли в Санкт-Петербург и остановились в гостинице "Париж" на Малой Морской улице. Несколько месяцев в Азиатском департаменте Министерства Иностранных дел велись секретные переговоры с посланцем афганского главы государства, в которых Виткевич принимал участие как переводчик. Только в мае 1837 года Хусейн-Али выехал из столицы России на родину. Правительством было решено направить вместе с ним Виткевича, "с тем, чтобы офицер этот, как знающий восточные языки, сопровождал его до самого Кабула и вручил подарки, следующие к афганским владельцам ...". В министерстве Иностранных дел он получил инструкцию, в которой ему ставилась задача: "собрание всяких сведений об Афганистане и других местностях" – и предписывалось договориться с местными купцами о торговле с Россией. Через Тифлис Виткевич выехал в Иран, где с учетом его важной миссии был благосклонно принят русским послом графом Симоничем, который был сторонником политики поддержки Дост-Мухаммед-хана в его борьбе с англичанами.

Афганистан в этот период стал ареной ожесточенных политических интриг между патриотически настроенными кругами, объединенными вокруг Дост-Мухаммед-хана, и проанглийской партией Низом-уль-Мулька. Английские войска, вторгшиеся из Британской Индии, захватили территории афганских племен вокруг г. Пешавар и готовились к захвату Кандагара и Кабула. Оккупация Афганистана выводила Англию вплотную к границам Бухарского и Кокандского ханств и владениям туркменских племен – они должны были стать следующей жертвой агрессии "Туманного Альбиона" в Азии.

Выехав из Ирана в Афганистан, 16 ноября 1837 года Виткевич прибыл в Кандагар. В рапорте Перовскому в Оренбург он докладывает, что встреченные им препятствия задерживают его в пути, "но обстоятельство сие доставило мне случай видеть страну, доселе никем из европейцев не посещенную, и собрать сведения о Сиестане и части Белуджистана" (провинции Афганистана – В.Д.)

В Кабуле произошел известный в истории спецслужб случай единоборства двух сильнейших в то время разведок мира: русской и английской. На этот раз там столкнулись опытнейшие специалисты в делах подобного рода: облеченный большими полномочиями от правительства Великобритании военно-политический агент капитан Александр Бёрнс, три года назад побывавший в Бухарском ханстве под видом армянского купца, и молодой русский дипломат и разведчик, поручик Иван Виткевич. Им предстояло решить важнейший вопрос, имевший огромнейшее военно-стратегическое значение для всего региона Среднего Востока: на чью сторону склонится правитель Кабула Дост-Мухаммед – на сторону России или Англии? Не вдаваясь в подробности состоявшейся "дуэли" двух эмиссаров великих держав, отметим лишь, что в этой схватке, проявив свои незаурядные дипломатические способности и замечательный качества разведчика, победил Иван Виткевич, получивший специфическую квалификацию на службе в Оренбургской Пограничной Комиссии. Дост-Мухаммед-хан отклонил все домогательства Англии и Бёрнс покинул Кабул ни с чем. Правитель Кабула принял предложение Виткевича о союзе с Россией, гарантировавшее независимость и целостность Афганистана.

Это была последняя победа поручика Виткевича.

9 мая 1839 г. после возвращения из результативной дипломатической поездки в Иран и Афганистан, Я.В. Виткевич погиб при невыясненных обстоятельствах в номере петербургского отеля "Париж". Привезенные из дальних странствий документы и материалы бесследно исчезли. Так оборвалась жизнь этого яркого, незаурядного человека, вписавшего яркую страницу в историю российского востоковедения и дипломатии.

ОБ АВТОРЕ: Виктор Дубовицкий - доктор исторических наук, живет Душанбе (Таджикистан).