24.01.2013 13:30 msk

Екатерина Иващенко

Третий год в Кыргызстане продолжается суд по событиям 7 апреля 2010 года, которые привели к смене власти в стране. На скамье подсудимых находятся люди, которые не сбежали во время беспорядков из Белого дома (здания, где располагается парламент Кыргызстана и администрация президента), а остались там, несмотря на опасность. Один из них – зампредседателя Службы Государственной охраны (СГО), полковник Данияр Дунганов.

Последнее время самочувствие арестованного Дунганова резко ухудшилось (напомним, что именно его, только что прооперированного, первое время приносили в суд на носилках). Во время одного из судов по изменению ему меры пресечения на домашний арест корреспондент «Ферганы» поговорила с женой Дунганова, Бактыгуль, которая рассказала о муже, его семейной истории и профессиональном понимании воинского долга. Рассказывая, Бактыгуль, хрупкая невысокая женщина, которая уже три года борется за справедливое отношение к мужу в суде, иногда не могла сдержать слез.

«Фергана» публикует эту историю.

Мечта стать военным

Мы с Данияром начали дружить еще в школе. Я жила в Бишкеке у бабушки с дедушкой, но после их смерти вернулась на Иссык-Куль в село Боконбаево, где и познакомилась с Данияром. Я училась в восьмом классе, он - в девятом. В школе он был видным мальчиком, отличался от других мальчишек и внешностью, и воспитанием, и девочки за ним «бегали». Я ему понравилась, и Данияр прибегал ко мне каждую перемену. Нам всегда было о чем поговорить. Данияр увлекался музыкой, отлично пел и играл на гитаре. Еще он много читал и даже помогал мне писать сочинения.

Он всегда мечтал стать военным. Когда он достиг призывного возраста, даже просился в Афганистан, но войска оттуда уже выводили.

Его родители - повара, папа работал в больнице. В семье было 11 детей, жили трудно. Данияр был шестым ребенком и уже с третьего-четвертого класса подрабатывал в колхозе, сам себе покупал форму и школьные принадлежности. Когда захотел получить права, то пришел работать в кочегарку, чтобы научиться водить. Часто бывало: мы договоримся о свидании или соберемся с друзьями в горы, а его нет, не пришел. Звоним - а он то за младшими присматривает, то работает.

Родители хотели, чтобы Данияр стал ветеринарным врачом, а он тайком от них подал документы в военное училище – мечтал стать разведчиком. Его не взяли. Родителям он сказал, что не смог поступить в сельхозинститут, вернулся в село и поступил в профессиональное училище по специальности «электромеханик». А на следующий год все-таки поступил в военно-морское училище имени Нахимова в Севастополе.

Данияр Дунганов с семьей, фото из семейного архива

Побег в Севастополь

Я ждала его в Бишкеке. Училась на вечернем отделении, а днем работала в магазине. Я оказалась на хорошем счету, и директор дала мне направление на учебу в Институт торговли в Ленинграде.

Я поступила. Все это время мы переписывались с Данияром. Когда он уже был на четвертом курсе, мы решили пожениться. Он прилетел за мной в Ленинград, и мы вместе уехали в нашу деревню. Поженились мы 14 августа 1990 года, а занятия начинались уже 1 сентября, и нам пришлось разъехаться через две недели после свадьбы. Сначала мы перезванивались, но потом нам это надоело - и я, никому ничего не сказав, махнула к нему, в Севастополь.

В Ленинграде меня потеряли, начали звонить родителям, и те пришли в ужас: они решили, что меня ограбили и убили. А я жила в Севастополе и боялась им позвонить, думала - будут ругать, что бросила престижный институт. Наконец, мы решились объявиться, я позвонила маме… Мама, услышав мой голос в трубке, начала плакать…

В Севастополе было тяжело, но Данияр всегда находил работу. Его стипендия составляла 22 рубля, а за квартиру нам приходилось платить 70. Поэтому после занятий мы ходили в ближнюю школу, вдвоем мыли полы, он там какой-то мелкий ремонт делал… Помню, у нас уже родилась дочь Амина, а на Украине были введены купоны, которые принимали в магазинах вместо рублей. Поменять рубли на купоны можно было только в организациях. И вот Амина плачет, есть нечего, а у меня купонов нет, и я не могу даже молока ей купить… И я пошла по нашей улице с ребенком, увидела бутылки, собрала их - и сдала. И купила все, что нужно. А на следующий день командир Данияра помог нам поменять рубли на купоны…

Лейтенант Дунганов

Данияр окончил училище, получил звание лейтенанта. На его выпускной я пошла с маленькой дочкой на руках. Было очень красиво: все в белоснежной форме, генералы, парад, цветы… Мы понравились одному французскому журналисту, он взял у нас интервью и сфотографировал.

Данияра оставляли служить в России на Тихоокеанском флоте. Да и я хотела остаться жить там. Но на собеседовании Данияру открыто сказали, что Союз распался и может случиться так, что ему придется воевать против Кыргызстана. И тогда он решил вернуться на родину.

Работы для него, морского офицера, не нашлось ни в Бишкеке, ни в селе Кой-Сары на Иссык-Куле, где находился российский торпедный полигон, ни в Министерстве обороны. Полгода мы просидели без работы, с маленьким ребенком на руках. Хорошо, что родители помогали.

Меня позвали работать в магазин, но я не могла, сидела с дочкой. Тогда заведующая этим магазином дала мне какие-то панамки со склада, и Данияр - морской офицер! - торговал ими на базаре. На эти деньги мы и жили.

Своей квартиры у нас не было, и первое время мы жили у родственников. Не сразу Данияр нашел работу. Где он только не работал: в Министерстве обороны, дисциплинарном батальоне, у летчиков на полигоне «Фрунзе-1», потом в управлении кадров Минобороны. Потом тогдашнего министра обороны Эссена Топоева перевели в Белый дом и назначили на должность секретаря Совбеза и по совместительству председателя Службы госохраны (СГО). И Топоев, которому всегда нравился честный офицер Дунганов, забрал его к себе, Данияр стал работать помощником секретаря Совбеза. Это были 1998-1999 годы. Потом Топоева назначили на другую должность, а Данияр ушел в СГО. Там, начиная с низов, дослужился до заместителя председателя Службы Госохраны.

Служба Государственной охраны

Ни одно мероприятие высокого уровня не проводились без Данияра. Помню, в Кыргызстан приезжал герцог Йоркский. У английских спецслужб есть возможность проверить любого, кто задействован в охране первых лиц. В итоге они сами попросили, чтобы именно Данияр со своими парнями охранял герцога во время его пребывания в Кыргызстане.

Данияр очень любил свою работу. Он каждый год (а он прослужил в СГО 11 лет) поздравлял своих подчиненных, которым приходилось дежурить, с Новым годом. Я всегда обижалась, а он 31 декабря покупал торты и начинал объезжать все посты в городе; домой он возвращался за несколько минут до полуночи, успевая только откупорить шампанское и разлить его по бокалам.

Данияр редко отдыхал. До получения чина капитана он еще выходил в отпуск, а как пришел в СГО, то отдыхал лишь неделю в году. Иногда уставал так, что ходить не мог. Так случилось после вторых президентских выборов Курманбека Бакиева в 2009 году. Тогда ему дали 10 дней отпуска, и мы поехали лечиться на Иссык-Куль.

Служил Данияр и при Акаеве, и при Бакиеве. Во время революции 2005 года он до последнего оставался в Белом доме, хотя ему порвали одежду и избили. Когда после всего он пришел домой, то сразу предупредил, что теперь его уволят. А если честно, я всегда хотела, чтобы Данияра уволили: у нас много друзей в разных городах, есть близкие друзья в Москве, они постоянно звали нас к себе, у них даже там квартира свободная есть. Но Данияр повторял, что это его родина, и он должен жить и работать здесь. Правда, он всегда хотел продолжить образование в российской Военной академии имени Фрунзе, но его не отпустило начальство: тогда в СГО было слишком мало профессионалов, которые бы знали работу так, как он.

Куры-гриль и ремонт

Жили мы всегда скромно. Вначале Минобороны дало нам однокомнатную квартиру, а когда Данияр ушел в Госохрану, то нам поменяли ее на двухкомнатную. «Двушка» эта оказалась просто страшная, даже без линолеума, а денег на ремонт у нас не было. Мы ходили в гости к другим офицерам, и те жили в особняках, - а мне даже пригласить к себе было стыдно. Я настаивала на ремонте, у нас уже было двое детей, но Данияр спокойно относился к этому вопросу. Тогда я созвонилась с московскими друзьями Данияра, объяснила, что квартиру дали, а денег на ремонт нет, зарплаты Данияра, хоть он и зампред, хватает только на еду. Шел 2007 год.

В итоге друзья позвали меня на работу в Москву. У моих – шок: как так? Мама - гастарбайтер! Но я все-таки уехала. Мне предлагали пойти продавцом в магазин: там работа легче, но и зарплата невысокая. Но я согласилась на другой вариант: продавать кур-гриль. Работа очень тяжелая, по 10-12 часов в день, но заработок хороший. Я по два часа добиралась от дома до работы, вставала в шесть утра, возвращалась в полночь, спать ложилась около двух часов ночи. Квартиру снимала вместе с другими продавщицами. Все это время Данияр работал и один, без помощи бабушек и дедушек, воспитывал детей. Через три месяца мне нужно было пересечь границу (по российскому миграционному законодательству, граждане Кыргызстана могут находиться на территории России до трех месяцев - ред.), и я вернулась домой, оставила деньги - и снова уехала. Проработала я полгода. Моих денег хватило на скромный ремонт и покупку дивана.

Больше в Москву я не поехала. Слишком сильно скучала по семье, а дети - по мне. Они постоянно мне звонили, рассказывали, как скучают, как засыпают с моими фотографиями.

Апрельская революция

События 7 апреля стали для нас полной неожиданностью. 6 апреля ко мне приехал братишка и рассказал со слов друга, что в Таласе избили какого-то министра, там начались беспорядки. Я позвонила Данияру, он лишь ответил, что придет поздно, так как их перевели на казарменное положение. Братишка меня напугал, сказав, что 7 апреля в Бишкеке что-то будет. Но Данияр говорит: «Успокойся, ничего не будет». В то время я работала консультантом в одной косметической фирме, и утром 7 апреля не спеша отправилась в сторону площади за заказом. Тут мне звонит сын, у которого школа находилась рядом с «Форумом», и говорит, что стреляют. Я начинаю названивать Данияру (обычно он предупреждал об опасности) - а муж трубку не берет…

И уже потом Данияр позвонил и велел сидеть дома и никуда не выходить. Как мы узнали, друзья звонили Данияру, уговаривали покинуть Белый дом. Он отказался, считал это невозможным.

Около полуночи Данияр сообщил, что Белый дом захвачен, начались переговоры. Больше трубку не брал. Дети плакали, я тоже. В четыре утра он вернулся домой, сказал только, что дела очень плохи, попросил собрать вещи и уехать, взяв детей. Мы переехали к моей сестре, она жила в Бишкеке. Данияр всю ночь не спал и к восьми утра ушел на работу. Утром им представили нового председателя СГО, Данияр в ответ представил ему своих ребят. Новый начальник попросил Данияра, чтобы тот организовал охрану Временного правительства.

В этот же день Данияру позвонили и рассказали, что митингующие поехали к двум домам, где жили семьи сотрудников СГО, и угрожали всех там поубивать. Данияр отпустил личный состав, чтобы они поехали спасать свои семьи. Потом позвонили постовые с резиденции президента и сообщили, что туда митингующие приехали с оружием. Данияр помчался туда решать проблему. И только ночью 8 апреля он вернулся домой. 9-го утром он снова ушел на работу, куда пришли Азимбек Бекназаров и Исмаил Исаков и попросили рассказать, что произошло в Белом доме. Потом Бекназаров, который взял себе кабинет в Минобороне, попросил, чтобы Данияр пришел к нему. Туда же Бекназаров вызвал военного прокурора Айбека Турганбаева, и они забрали Данияра в ГКНБ (Государственный комитет национальной безопасности). Там его до девяти вечера допрашивали в качестве свидетеля, а потом «закрыли» в СИЗО, после чего Турганбаев лично позвонил мне и сказал: «Ты знаешь, Бактыгуль, Данияра закрыли в целях безопасности: его могут убить бакиевские, потому что он владеет ценной информацией». То есть основная формулировка была «в целях безопасности». Но Данияра так и не отпустили…

Даже когда Бекназаров давал показания на суде по событиям 7 апреля, адвокат потерпевших спросил, в чем виноват мой супруг. «Ни в чем, - ответил Бекназаров. - Дунганов обладал ценной информацией, поэтому я поручил Турганбаеву его спрятать, хоть у себя дома, хоть где. Я даже не был в курсе, куда его спрятали».

Мучение

За три дня до суда по событиям 7 апреля Данияр перенес операцию. Лечащий врач запретил ему участвовать в суде, но Бекназаров вызвал врача в суд: «Вы что, - спрашивает, - ноги ему, что ли, отрезали, что он на суде не может постоять?»

Данияр лежал в кровати в больнице, когда вошли конвоиры, оттолкнули меня, погрузили его на носилки и забрали в суд. Я кричала на них - но бесполезно. У Данияра после операции были сильные боли, и его обезболивали ударными лозами кетонала. На суд он поехал «под морфием», больше ничего не помогало… Потом Данияра привозили в суд на машине «Скорой помощи», и по требованию заносили в зал на носилках. Хорошо, что водитель оказался порядочным человеком, не выключал обогрев машины. А как наступали боли, то медсестра колола ему обезболивающее.

А толпа ничего не понимала и кричала, что мы убийцы. И нет на них никакой управы. Никакого наказания ни за избитых милиционеров и военных еще на Форуме, ни за то, что происходило на площади. 7 апреля был еще один страшный эпизод. Пока о нем еще не говорили в суде, но я надеюсь, этих парней пригласят дать показания. Когда захватили Белый дом, оттуда выходили два молодых сотрудника СГО, поверх формы они надели гражданскую одежду. Митингующие их поймали, увидев форму, приставили пистолеты к вискам и начали требовать оружие. Но оружия не было, они его уже сдали. И тогда митингующие облили ребят бензином и подожгли. Парни не сгорели только потому, что шел дождь и на них было два слоя одежды: военная и гражданская. Они начали кататься по траве и потушили огонь…

Уже в начале суда потерпевшие постоянно угрожали убить-зарезать моего мужа, даже прибегали в национальный госпиталь, где он лежал после операции. После этого нас перевели в больницу военно-медицинской службы, где он пролечился еще месяц, а после снова был водворен в СИЗО. Там началась болезнь сосудов, появились проблемы с сердцем. В октябре 2011 года, когда судья отказал в ходатайстве об изменении меры пресечения Данияру на домашний арест, муж объявил голодовку. Перед этим Данияр на суде сказал, что никому не пожелает того, что перенес сам, что за время службы у него нет ни одного дисциплинарного взыскания. Он столько лет верно служил государству, а в итоге оказался врагом народа.

Голодал он неделю. Вместе с ним голодали и мы. Мой сын Санжар - тогда ему исполнилось 17 лет - тоже отказывался принимать пищу, говорил, что будет предателем, если начнет есть, когда папа голодает. Я каждый день приходила в СИЗО. Данияру становилось все хуже, уже судороги сводили его руки и ноги. На седьмой день голодовки начальник СИЗО сказал, что моему мужу уже совсем плохо. Я зашла к Данияру, он выглядел ужасно, не мог говорить, похудел на 10 килограмм. Я заплакала: «У нас уже дети ничего не едят. Ради детей, начни есть, ты нам нужен. Кому нужны твои гусарские замашки, ведь никто их не оценит», - умоляла я. Данияр ничего не ответил, ему просто было обидно. Но все-таки мы его уговорили, и он начал потихоньку есть. Правда, в тот же день его пришлось перевести в больницу, а когда узнали про проблемы с сосудами, то положили в отделение сосудистой хирургии. Ему надо было делать операцию, но врачи не ручались за последствия, и мы отказались от операции и провели консервативное лечение…

Обещания выпустить

Тот же Атамбаев (президент Кыргызстана - ред.), когда еще был премьером при Бакиеве, наградил Данияра именным пистолетом за безупречную службу.

Когда Данияра закрыли и сотрудники СГО начали возмущаться, «временщики» пообещали его выпустить. Но спустя месяц после ареста моего мужа закрыли «альфовцев» - и тогда шум поднял весь личный состав СГО. К ним пришел Атамбаев и пообещал, что все будет нормально, и как только поймают кого-нибудь из бакиевских, всех сотрудников СГО, в том числе Дунганова, отпустят. Потом уже перед президентскими выборами Атамбаев приезжал в наше родное село Боконбаево и лично пообещал родителям Данияра помочь с делом их сына, перед всем народом обещал. Но на вопрос, когда он отпустит всех задержанных сотрудников СГО, Атамбаев так и не ответил. Сказал лишь, что не имеет ничего против Дунганова, «просто ему не надо было служить Бакиеву». Доводы о том, что Данияр – офицер, который не выбирает, какому президенту служить, а служит родине, Атамбаев пропустил мимо ушей.

Жизнь семьи после ареста

Когда все случилось, мы отправили детей в деревню к бабушке. Сейчас сын Санжар вернулся, он учится в Юридической академии. К ним недавно на дебаты пришел один из «героев революции». Санждар спросил у него, считает ли тот виноватым Дунганова. Тот ответил утвердительно. Тогда Санждар спросил, а в чем он виноват: в том, что выполнял свой профессиональный долг, или в том, что до конца находился в Белом доме? «Герой» опять завел историю, что они убийцы, бакиевские приспешники. Сын возразил, что Дунганов - не бакиевский, он простой офицер, который служил государству. И «герой» сказал Санжару: «Ты, наверное, сын какого-нибудь богатенького». Тогда Санждар встал и сказал: «Я сын Дунганова, которого сегодня судят. Мой папа служил государству честно, мы живем в обычной двухкомнатной квартире и у нас даже машины нет». И все мальчики его подержали. Потом этот мужчина подошел к сыну на улице и сказал: «Мы твоего отца уважаем, ты не переживай, история все расставит по местам, его оправдают».

Дочери Амине (сейчас ей 21 год) пришлось бросить 4-й курс университета, несмотря на то, что она шла на «красный диплом». Амина перевелась на заочное отделение и была вынуждена уехать в Россию работать, потому что других средств к существованию у нас нет. Уже полтора года она работает в салоне красоты в Москве. Огромное спасибо ребятам из СГО, которые с момента ареста мужа каждую зарплату скидываются и помогают нам деньгами.

А еще мы стали получать сотни писем из разных уголков земли со словами поддержки. Нам долго писал один парень из Гонконга, рассказывал, как они с друзьями обсуждают произошедшее с Данияром. И всегда называл мужа не полковником, а генералом. Мы как-то возразили ему, что звание Данияра - полковник, но парень ответил, что для них он - генерал.

* * *

В день, когда «Фергана» брала интервью у Бактыгуль, суд, наконец, изменил меру пресечения Данияру Дунганову на домашний арест. Подсудимые и журналисты аплодировали решению судьи, Бактыгуль плакала. Это была маленькая победа здравого смысла над желаниями толпы. Теперь остается надеяться на справедливое решение суда, на то, что офицеры и военные, исполнявшие свой долг и не совершившие преступлений, будут отпущены на свободу. Чтобы продолжать служить Кыргызстану верой и правдой.

Записала Екатерина Иващенко

Международное информационное агентство «Фергана»