Текст записи «интервью» со старшей сестрой девушки, изнасилованной в резиденции акима Павлодарской области Казахстана Каната Бозумбаева. С ней беседовал редактор павлодарского сайта Pavon.kz Евгений Шультайс.

- Кем вы приходитесь девочке, о которой мы разговаривали?

- Сестрой.

- Сестрой кому вы приходитесь?

- Не той, которой мама ходит и пишет в газетах, а второй девочке.

- Что с ней произошло в феврале?

- Она была изнасилована, было уголовное дело поэтому возбуждено, но потом я уже дальше сама не знаю… Я думала, что всё, это дело закрыли. Потому что нам сказали, что всё, дело закрыли, и она мне сказала, что уехала в Астану с подружкой, что они будут в Астане. Я до последнего думала, что они находятся в Астане. Потом она мне позвонила и сказала: «Срочно приедь». (Склейка кадров.) Нас позвали, сказали, что нужно поговорить. Мы поехали в КНБ, там мне все объяснили, и я согласилась, что их возьмут под защиту, когда мне всё объяснили.

- Как ваша сестра вообще попала туда? Она рассказывала? Именно в резиденцию? Она знакома была с этими парнями, или подвезли ее, то есть, я не знаю?

- Как она мне сказала, что их познакомила подруга, что они там общались по WhatsApp. (Склейка кадров.)

- Что было там, в резиденции?

- Я не знаю, где это находилось - в резиденции или не в резиденции. Просто мне сказали, она мне утром позвонила и сказала, что ее изнасиловали, и она вызвала сотрудников полиции.

- Она подробности изнасилования вам рассказывала?

- Нет.

- Вы знаете, кто совершил изнасилование?

- Нет, потому что на все допросы, на все эти она ездила, ее опрашивали сотрудники без меня, потому что она совершеннолетняя, в августе ей будет 21 год.

- То есть, вы можете сказать однозначно, принимал ли участие… ну вот говорят сейчас, где-то пишут, где-то говорят, - сын акима области?

- Нет… Я не знаю, я просто не знаю.

- Она этого ничего не рассказывала?

- Нет.

- Так, а вот тот парень, который совершил это, он как-то признался? Какие-то подробности…

- Подробности не знаю, просто знаю, что она устала от всего этого и она пошла на примирение, и всё, потому что она устала от постоянных вызовов в ДВД, она плохо спала, и она сказала: «Всё, я больше не могу, я не выдержу больше».

- Сейчас она где находится?

- Сейчас я с ней вижусь регулярно, она находится под защитой в КНБ… В принципе, не скажу, что ее очень хорошо знаю, я вижу, что у нее сейчас все нормально, что никакого давления на нее не поднимается, как написала Кулиева в газете «Версия», что их там держат, что им там плохо, что это.. Нет, я ее видела, вот буквально позавчера я ее видела…. Если бы там было действительно сильно плохо, они бы, например, то не поправились бы на 10 килограммов, они там сидели, шутили, что поправились. Она говорит: «Я начала заниматься спортом» - ну, зарядка, всё такое, я спросила: «Что-нибудь нужно?», она сказала, что всем полностью обеспечивают.

- Вы встречаетесь?

- В КНБ.

- А она находится непосредственно где? Ну, то есть, когда не с вами встречается?

- Я не знаю даже.

- А в каких условиях она проживает сейчас?

- Они живут на квартире, она мне сказала, что у них там абсолютно все есть. Я даже ее немножко поругала, потому что она говорит: «Я просыпаюсь в 2 часа дня, в 3 часа дня», что просыпается в два-три часа дня. У них полная свобода там, они, что хотят, готовят, что хотят - телевизор там, пожалуйста, до утра.

- Есть ли у них там интернет?

- Нет. Это я точно знаю, потому что я с ней не общаюсь.

- А вообще она кто по роду деятельности? То есть, она студентка, работает?

- Нет, она жила в России. Она жила в России у родственников, приехала ко мне только в январе. Она думала здесь побыть немножко и потом опять поехать туда. Она хотела получить гражданство России. Она родилась там, но уехали. Там у нее родственники все остались. Отец, дедушка, тетя.

- А она сейчас в КНБ в качестве кого?

- Ну, как мне объяснили, что они свидетели.

- Свидетели по какому делу?

- Я не знаю, какое дело… Ну как – я этого не могу сказать, потому что я подписала, что не буду разглашать.

- Скажите, на вас лично хоть какое-либо давление оказывается? Может быть, со стороны каких-то сторонних сил, а может, со стороны органов?

- Нет, единственное давление, которое есть – это от журналистов, которые беспокоят, звонят по 12 часов. Я уже не беру телефон, звонят весь день.

- Я вот так понимаю: ваша сестра – она с подругой, и вот та женщина…

- Мама этой подруги.

- А вы с ней как-то общаетесь?

- Да, мы как-то общались, мы вместе ездили, чтобы увидеться – она с дочкой, я с сестренкой, также ездила и сестра. Ну, вторая дочка, получается, ездила увидеться с ней. Но в последнее время мы с ней не общаемся, потому что она позвонила мне и сказала, что собрала пресс-конференцию, чтобы я подъехала и что она хочет… «Пусть народ решает, я хочу всё рассказать прессе» – она мне так сказала. Хотя то, что она рассказывает – это вообще всё неправда. Она спокойно виделась, она пишет, что не знала, где находится ее дочка, что она думала, что она в Астане. А мне сестра ее сказала, с которой мы виделись, ездили вместе, что она знала – я не знала, что они находятся в Павлодаре, а она знала и ездила к ним на квартиру каждый день. Ну как, она матери разве не сказала, что она их видела? По-любому она сказала, что они общаются.

- А ее сестра где-то здесь, в Павлодаре живет?

- Да, она живет в Павлодаре.

- А мама откуда-то приехала…

- Да, она приехала.

- Понятно. Вот смотрите… Вы прессу читаете вообще?

- Да. В последнее время приходится.

- Что вы знаете по делу о вымогательстве у акима области?

- То, что пишут только в прессе, и всё.

- А что-нибудь можете сказать о Нуржане, ваша сестра что-нибудь говорила?

- Нет. Я так, мельком имя это слышала. И всё.

- То есть, по вымогательству только…

- То, что пишут.

- С ней вы никак не обсуждали?

- Нет. Это мы не обсуждали.

- То, что вы сейчас рассказываете на камеру, вы рассказываете добровольно?

- Да. Это все я говорю добровольно, и я надеюсь, что после этого остальные журналисты оставят меня в покое и не будут мне звонить без конца и днем, и ночью.

- На сегодняшний день чего вы лично хотите, чего бы вам хотелось? Помимо того, чтобы журналисты отстали?

- Чтобы не мешали следствию. Чтобы мать Кулиевой не мешала следствию.

- А в отношении своей сестры вас устраивает это примирение?

- Да, устраивает. Зачем этой ей надо. Она молодая девчонка, может, она останется жить здесь, в Павлодаре. Зачем ей это надо, чтобы потом по всему городу слухи шли, чтобы она потом не могла даже выйти на улицу. О таких вещах стараются не разглашать, а напротив, сохранить в тайне, чтобы никто не знал. Это не очень большой город. По идее, и страна-то не очень большая. Мать Кулиевой уже позвонила моим родственникам, и мы хотя ничего им не говорили, она уже все рассказала им. Они не знали, вообще ничего не знали, я никого не ставила в известность, никому ничего не говорила.

- Понятно. Ну, в принципе мне все понятно, спасибо.

- Не за что.

(Монтаж, новый кадр, женщина начинает говорить без вопроса).

- «Версия» - это вообще отдельный случай, они звонят мне, и с таким этим, у меня муж прослушал… (Склейка кадров.) Я не разрешала им писать. Они называют мою сестренку сироткой, какая она сиротка, у нее есть родственники, у нее отец, по крайней мере, есть, есть тети и дяди, есть я, в конце концов.

- Отец живет в России?

- Он живет в России, да.

- А вы чем занимаетесь?

- Я работала в магазине, сейчас я дома. Потому что я думала, что сейчас они ко мне придут на работу, потому что мать Кулиевой знает, где я работаю, и туда журналисты мне не нужны, чтобы ко мне на работу приходили. Из-за этого я ушла с работы. Сейчас она говорит, что их там незаконно удерживают в КНБ. Я не думаю, что это все незаконно. Я сама попросила их, чтобы они их защитили, потому что она сказала, что она боится. Сказала: «Я хочу, чтобы меня защищали», я сказала: «Ладно, хорошо».

- А вторая девушка, которая вот дочь вот Кулиевой…

- Дочь Кулиевой – ей недавно исполнилось 18 лет. Как мать может отпустить несовершеннолетнего ребенка в Астану работать? Я вот это не понимаю. Они просто вместе были подружки, и всё.

- Мне интересно – мать рвется к ребенку сейчас…

- Но она с ней виделась, она с ней виделась часто.

- А вот вы в последний раз когда – позавчера виделись?

- Да.

- Вы уже встречались без мамы?

- Я просто со своей сестренкой одной встречалась.

- Она как - встречается Кулиева со своей дочкой?

- Ну, она, по крайней мере, встречалась. Когда мы созванивались с ней раньше. Я говорю «поедем», а куда поедем... Даже когда ее не было, я приезжала к ним.

- Откуда она?

- С Восточно-Казахстанской области. […]

- Даже когда она не приезжала, я ездила одна с ними встречаться, они приезжали вместе – моя сестренка и ее подружка, мы у нее сидели также втроем, мы могли пойти в столовую там внутри, мы сидели, пили чай, с ними общались. Я бы не сказала, что они там болеют, что им там нехорошо, что им там неудобно.

- Как часто вы видите сестру?

- Я вот в принципе, когда у меня было свободное время, раз-два в неделю.

- Это строго по графику?

- Нет, я могу в любое время позвонить, сказать, что я хочу увидеться, я приезжаю и вижусь с ней, всё. Графика нету, в любое время. И время общения тоже неограниченно, я могу хоть весь день с ней просидеть, общаться.

- А сейчас вы как-то поддерживаете связь с мамой, Кулиевой?

- Нет, я с ней не общаюсь. Она только пишет мне через дочерей сообщения, звонит мне, но я трубку не беру, я не хочу общаться. […] (Говоря о своей сестре) Я до последнего думала, что они находятся в Астане.