Байрам Балджи о протестах в Турции и реакции Эрдогана
Общая оценка. То, что сейчас происходит в Турции, чрезвычайно интересно. Эти события показывают нам многое. Первое, что приходит мне в голову, это то, что протестное движение является настоящим политическим ударом с тыла для премьер-министра Эрдогана, чей стиль правления становился авторитарным и презрительным ко всем, кто не разделял его точку зрения. Неоспоримо то, что его «эго» и харизма подверглись удару, и это оставит отпечаток на его дальнейшей политической карьере.
Второй важный вывод, на мой взгляд, заключается в том, что турецкое гражданское общество проявило себя не аморфным и летаргическим: оно способно реагировать, несмотря на хорошую экономическую ситуацию в стране, ситуацию, которая обычно, как считают, деполитизирует население. Своими манифестациями, которые длятся вот уже две недели, турецкое общество показывает, что оно способно к инициативам, не прибегая к посредничеству политических партий, которые уже не способны работать как оппозиция. В действительности, это историческое протестное движение совершенно не было организовано партией CHP или другими оппозиционными партиями, оно было спонтанным, его немного можно сравнить с тем, что можно наблюдать в арабском мире, хотя сходство с арабским миром на этом и заканчивается.
В чем ошибки Эрдогана? Их много, и, к сожалению для него, они продолжаются. Я не буду входить в их детали и перечисление, но скажу, что он «толкал» слишком сильно и слишком далеко свое авторитарное управление делами в стране. С начала своего третьего срока, который начался в июне 2011 года, несомненно, из-за своей оглушительной победы (не забудем, что его партия набрала 50 процентов голосов), он избрал слишком авторитарную стратегию, и особенно сильным было его вмешательство в ежедневную, и даже частную жизнь людей. Например, меры, предпринятые для ограничения во времени и пространстве потребления алкоголя, его речи об абортах и количестве детей, которое должна иметь каждая семья, - эти до крайности авторитарные и консервативные производные чрезвычайно утомили часть турецкого населения.
Я сказал бы, что основная ошибка Эрдогана в том, что он считал себя наделенным огромным доверием в своем методе управления, она происходит из-за слабости оппозиции. Он совершенно забыл, что оппозиция может прийти от гражданского общества - за неимением оппозиции в ее классической форме, приверженной своему делу, которая, увы, отсутствует в нынешней Турции. Наконец, Эрдоган упорствует в своих ошибках, самая главная из которых заключается в том, что он использует жесткий и агрессивный тон для подавления манифестаций, тогда как мог бы проявить умеренность и вести настоящие переговоры с руководителями социального движения. Боюсь, что он дорого заплатит за свое упорство в ошибках. Будущее покажет.
Кто такие эти протестующие? Трудно составить точный портрет каждой группы протестующих, но ясно одно: они принадлежат к очень разным социальным и политическим слоям. Природа выраженных требований позволяет идентифицировать социальные группы и их побуждающие мотивы.
Есть, например, кемалисты, но кемалисты разной степени чувствительности: некоторые из них привязаны к светским принципам, другие озабочены тем, что они называют «авантюризмом» внешней политики премьер-министра, третьи считают себя оскорбленными манерой премьера вмешиваться в их личную жизнь, своими советами по поводу абортов, количества детей, потребления алкоголя и так далее. В любом случае, кемалисты - не единственные протестующие.
Мы видим здесь еще и леворадикальные группы, в частности, марксистов-ленинистов. Были также и крайне правые националисты, которые не поддерживают слишком мягкую, на их взгляд, политику правительства по курдскому вопросу. А сами курды, обычно очень сильные в мобилизации, были представлены очень скромно, и их можно понять, так как PKK только недавно подписала исторический договор с правительством Эрдогана по поводу политического решения курдского вопроса. В подобной ситуации курдам следует поддерживать корректные отношения с Эрдоганом, одним из архитекторов договора и текущего процесса по урегулированию курдской проблемы. Наконец, рядом с этими группами были также мини-группы феминисток, экологов, но также индивидуалы - без какой-либо четкой политической или групповой приверженности, которые хотели просто выразить свое недовольство правительством.
Какие у них цели? Очень разные, и честно говоря, иногда противоречивые. Например, защитники светскости хотят сказать Эрдогану, чтобы он не навязывал всем своего собственного консервативного и религиозного видения жизни общества. Они хотят попросить правительство уважать их образ жизни.
У других - несогласие с внешней политикой Эрдогана, и мы видели слоганы, осуждающие политику премьера в Сирии. Для третьих источник недовольства заключается в градостроительной политике и такие гигантские проекты, как строительство третьего моста через Босфор, рытье канала между Мраморным и Черным морями или строительство третьего аэропорта, - все эти проекты, как им кажется, наносят вред окружающей среде.
Насколько серьезен раскол в обществе? Этот раскол не нов, он всегда существовал. Новое в том, что этот раскол выражается публично, гражданским обществом, и я думаю, что это самое сильное послание. Очень жаль, что способ, к которому прибегает премьер-министр для решения этого кризиса, еще больше разделит общество. Он мог бы быть более дипломатичным и более покладистым, вместо этого он обозвал их бандитами, хулиганами, управляемыми некими внешними силами.
Я бы не называл протестущих отщепенцами, это слишком сильное определение. Но я бы сказал, что Эрдоган - в некотором роде жертва своего успеха. Его экономическая политика последних десяти лет привела к росту среднего класса, который сегодня больше не удовлетворяется экономическим комфортом, но требует некоторого уважения к своему образу жизни.
Каковы последствия этих событий для внутренней политической жизни Турции и ее региональной политики? Действительно, нельзя отрицать, что эти события будут иметь серьезные последствия для политики Турции, как внутренней, так и внешней.
Во-первых, на внутреннем уровне. Премьер-министр понял, что он не сможет больше управлять страной авторитарно и презирать всех тех, кто думает не так, как он. То, что происходит в Турции, даст ему понять разницу между демократией большинства и демократией консенсуса. Сильный своими победами на выборах в 2002, 2007 и в 2012 годах, когда его партия одерживала блестящие победы, премьер-министр забыл, и это достойно сожаления, что это не дает права управлять страной без консультаций, то есть править без диалога с другими секторами общества, которые имеют свое мнение.
С другой стороны, неизбежны трещины в партии власти AKP. В момент кризиса мы уже видели некоторых деятелей AKP, выражавших свое несогласие с тем, как правительство пытается противостоять протестам. Например, президент Турции Абдулла Гюль и вице-премьер Бюлент Арынч перешли на примирительный тон и подчеркнули, как важно для демократии уметь слушать миноритарные группы. Сейчас это разделение между премьер-министром и президентом республики минимально, это даже может быть преднамеренной стратегией для власти, для того, чтобы лучше справиться с кризисом. Но в предстоящие месяцы эта разница в точках зрения может развиться, и не исключена возможность, что Эрдоган и Гюль окажутся соперниками на президентских выборах 2015 года.
Наконец, если правительство не сможет справиться с текущими событиями, и если они приведут к тяжелому политическому кризису, то это будет иметь драматическое последствие для страны. В частности, это будет концом процесса политического решения трудного курдского вопроса. Вот уже более двух месяцев турецкое государство и PKK находятся в фазе диалога по поводу вывода военизированных сил с турецкой территории в обмен на политическое урегулирование курдской проблемы. С турецкой стороны этот договор основывается на личности премьер-министра. Для страны будет катастрофой, если этот процесс сорвется.
Что же касается последствий кризиса для внешней политики, здесь тоже неблагоприятный итог ожидает турецкого премьер-министра и, я бы даже сказал, Турцию. Прежде всего, премьер-министр утратит свой имидж и кредит доверия. Его авторитет запятнан, его популярность на всем Среднем Востоке значительно затронута. Это началось из-за его сирийской политики, но не только. Недавние события, его поведение и речи, которые можно сравнить с речами арабскими диктаторами до их падения, - все вместе это дало ощущение в арабском мире, что Эрдоган, в конечном счете, такой же, как и все. Обозвав протестующих в Турции «бандитами» и «манипулируемыми внешними силами», турецкий премьер-министр использовал тот же дискурс, что и Хосни Мубарак или Муаммар Каддафи до их падения. С другой стороны, этот кризис ослабит Турцию по отношению к Сирии. Турция находится среди стран, которые больше всего сражаются за падение Башара Асада, и значит, это протестное движение, в котором слышны также и голоса против сирийской политики турецкого премьер-министра, дискредитирует, в некотором роде, саму Турцию и ее премьер-министра. В конечном счете, эту пулю в крыло получает знаменитая турецкая модель для исламского мира: Турция одновременно и мусульманская, и демократическая страна. Это мнение многих аналитиков, но я бы лично сказал, что одновременно с тем, что происходит в Турции, показывает именно то, что мы имеем оригинальный опыт. Турция - единственная страна в мусульманском мире, где исламисты пришли к власти демократическим путем, управляют страной вполне удовлетворительно, но, как только правительство становится авторитарным, народ возмущается против злоупотреблений. И это доказывает, что турецкое гражданское общество - зрелое, что оно способно реагировать даже без дискредитировавших себя политических партий. Оно может воспротивиться авторитарными злоупотреблениями демократически избранного правительства. Следовательно, в конечном счете, если ситуация в Турции стабилизируется, а власть учтет мнение мобилизованных групп, в противовес тому, что произошло в турецких городах, то это покажет, что Турция перешла новую грань в своем политическом обновлении.
