Десятого марта Институт прав человека (Москва) направил Верховному Комиссару ООН по делам беженцев открытое обращение о необходимости принять экстренные меры для ускорения рассмотрения заявлений нуждающихся в международной защите. Об этом «Фергане» сообщила руководитель программы «Право на убежище» Елена Рябинина.

По ее словам, обращение вызвано тем, что последние полтора года многие искатели убежища в России, и в первую очередь – выходцы из Узбекистана и Таджикистана находятся под угрозой похищения и незаконного вывоза в страны исхода, где они преследуются по политическим и/или религиозным мотивам.

Поводом для отправки письма именно сейчас послужил инцидент, произошедший недавно в центре Москвы с узбекским беженцем Муродом Юлдашевым, принудительное возвращение которого в Узбекистан еще в 2010 году запретил Европейский Суд из-за серьезного риска применения к нему пыток на родине.

8 марта около 10:30 утра Юлдашев, проезжавший на машине в районе Таганки, остановился, чтобы устранить мелкую неполадку. Следом за ним припарковалась темная «Дэу-Нексия». В момент, когда Мурод уже закрывал капот, на него напали двое неизвестных, которые попытались скрутить ему руки за спиной. Откуда они появились, он не заметил, но практически сразу же из стоявшей сзади машины выскочили еще двое, и все четверо нападавших потащили его к этому автомобилю. Один из них был славянской внешности, остальные трое похожи на азиатов. Мурод – крупный мужчина спортивного телосложения, – отчаянно сопротивлялся, кричал, звал на помощь. Помогли случайные прохожие: с их помощью ему удалось отбиться от нападавших.

Добравшись домой – в ближнее Подмосковье, где семья Юлдашевых снимает квартиру, – Мурод позвонил в Институт прав человека и рассказал о том, что с ним произошло менее часа назад. При обсуждении ситуации выяснилось, что тревожные признаки появились еще накануне.

7 марта Юлдашевы всей семьей были в Центре приема беженцев представительства УВКБ ООН. Пока там беседовали с Муродом, его жена вышла с детьми на воздух, так как в офисе было душновато. Рядом с их машиной, припаркованной неподалеку, она заметила красные «Жигули», а в них – трех человек азиатской внешности. Один из них периодически выходил и созванивался с кем-то по телефону. Было слышно, что он говорил по-узбекски. В окрестностях Центра приема беженцев, где не иссякает поток посетителей, в этом не было ничего необычного. Однако рабочий день заканчивался, а машина оставалась на месте. Она уехала только после того, как Мурод вышел из офиса.

Поздно вечером, когда семья вернулась домой, жена Юлдашева, выглянув в окно, увидела, что к их подъезду подъехал незнакомый автомобиль, которого она никогда раньше там не замечала. Вскоре зазвонил домофон. Мурод заговорил по-русски, однако звонивший ответил на узбекском и попросил открыть дверь в подъезд. Мурод открыл, но звонка в квартиру за этим не последовало. Между тем, по его словам, ни в их подъезде, ни во всем доме другие узбеки не проживают.

С учетом произошедшего уже следующим утром нападения на Юлдашева очевидно, что все эти детали – звенья одной цепочки, чуть было не завершившейся его похищением.

Как отмечает Елена Рябинина, эти события в очередной раз подтверждают вывод, к которому правозащитники пришли вскоре после того, как их усилия по корректировке российской правоприменительной практики в данной сфере начали давать результаты. Он заключается в том, что чем лучше право защищает беженцев и искателей убежища, требуемых к выдаче странами их исхода, тем грубее и откровеннее силовые структуры игнорируют закон, и тем выше становится риск принудительного возвращения беженцев в страны исхода вне каких-либо вообще правовых процедур.

«Понятно, что в этих условиях безопасность таких людей в России невозможно обеспечить ни силами УВКБ ООН, ни силами НПО – партнеров этой организации. Что же касается правоохранительных органов, то обращение к ним в таких случаях неэффективно в принципе. Ни по одному из таких дел надлежащее расследование не было проведено, ни разу не были установлены и, тем более, привлечены к ответственности виновные в похищениях людей. Все это остается безнаказанным, а значит, не прекратится. Единственный выход в такой ситуации – экстренное переселение в безопасные страны тех, кого УВКБ ООН считает нуждающимися в международной защите. В противном случае многим из них дождаться безопасности для себя и своих близких не суждено», - предупреждает Елена Рябинина.

* * *

Открытое письмо Верховному Комиссару ООН по делам беженцев г-ну Антониу Гутерришу

Исх. № 7/13 от 10.03.2013 г.

«Уважаемый господин Гутерриш!

Настоящее обращение к Вам вызвано ситуацией, в которой пребывают в России беженцы и искатели убежища. Положение тех из них, в чьем принудительном возвращении заинтересованы государства их исхода, никогда не было безопасным. Однако если до недавних пор совместными усилиями Представительства УВКБ ООН в РФ и партнерских НПО удавалось защитить большинство из них от угрозы преследований, которые Женевская Конвенция 1951 г. расценивает как основания для признания беженцами, то в последнее время ситуация резко изменилась. В настоящее время ее трудно назвать иначе, чем катастрофической.

Так, с августа 2011 г. по декабрь 2012 г. в России были похищены и незаконно вывезены за ее пределы 8 заявителей Европейского Суда по правам человека, в отношении которых Суд применил Правило 39 своего Регламента – временную меру, призванную предотвратить наступление необратимых последствий до рассмотрения дела по существу. Властям Российской Федерации было предписано приостановить высылку или выдачу этих людей, которых государства их исхода – Узбекистан и Таджикистан, – преследуют по политическим и/или религиозным мотивам. Подавляющее большинство заявителей являлись искателями убежища на территории РФ, а один получил его менее чем за 2 месяца до своего похищения. Тем не менее, все это не спасло их от принудительной передачи в распоряжение узбекских и таджикских властей. В тех случаях, которые представителям заявителей – но не следственным органам РФ! – удавалось расследовать, людей вывозили самолетами из российских аэропортов, что было бы невозможным без санкции властей.

Один из восьмерых – гражданин Узбекистана, – оказался после похищения не в стране исхода, требовавшей его выдачи, а в Таджикистане: видимо, похитители, целью которых были находившихся вместе с ним таджикские граждане, решили не оставлять его на свободе, как нежелательного свидетеля совершенного ими преступления. Факт того, что он был незаконно вывезен «с ведома российских властей и при их пассивном или активном участии», установлен вступившим в силу решением Европейского Суда по его делу. В контексте предмета настоящего обращения отметим, что этот человек уже второй год дожидается в Таджикистане решения своей судьбы. Она целиком и полностью зависит от позиции УВКБ ООН: возвращение в Узбекистан для него невозможно из-за преследований по религиозным мотивам и угрозы пыток, а возвращение в Россию чревато риском снова подвергнуться похищению и незаконному вывозу, но на этот раз – уже в Узбекистан.

Трудно даже сосчитать, сколько раз за последние годы партнерским организациям УВКБ ООН удавалось предотвращать попытки похищения других искателей убежища из числа граждан Узбекистана и Таджикистана. Но совершенно очевидно, что ни НПО, ни сотрудники Представительства УВКБ ООН в России не в силах обеспечить безопасность своих заявителей, ежедневно и ежечасно подвергающихся риску неожиданно исчезнуть на территории России и вскоре после этого оказаться в распоряжении властей государств их исхода.

Это наглядно иллюстрируют обстоятельства узбекского беженца Мурода Юлдашева, в отношении которого еще в 2010 г. Европейский Суд установил, что его принудительное возвращение в Узбекистан повлечет нарушение ст.3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. 7 марта текущего года г-на Юлдашева выследили некие лица, говорившие по-узбекски, когда он с семьей посещал Центр приема беженцев УВКБ ООН, а утром следующего дня в центре Москвы четверо неизвестных пытались его похитить. Ему повезло – на его крики о помощи отозвались случайные прохожие, которые и помогли ему отбиться от нападавших. Однако невозможно гарантировать, что в случае повторения попытки похищения финал окажется столь же благополучным.

Описанный случай – всего лишь один из примеров, которых можно привести немало. Необходимо отметить, что Центры временного размещения, находящиеся в ведении ФМС России, подобных проблем не решают, что прямо следует из слова «временное» в их названии. Люди, находящиеся в таком же положении, как г-н Юлдашев, лишены перспективы безопасной жизни в Российской Федерации, причем независимо от их правового статуса – нависающая над ними угроза не имеет отношения к праву как таковому.

Отсюда очевидно, что для тех, кто соответствует критериям Конвенции ООН 1951 г. «О статусе беженцев», единственным долгосрочным решением является переселение в третью – безопасную – страну. Вместе с тем, в течение последних лет процедуры УВКБ ООН по признанию лиц нуждающимися в международной защите и в последующем переселении чрезвычайно замедлились, что объясняется ужесточением требований к проверке заявителей по критериям безопасности.

Необходимость тщательной проверки претендентов на предмет выявления обстоятельств, которые могут повлечь их исключение из международной защиты, не вызывает сомнений. Безусловно, принимающие страны должны убедиться в том, что лица, которым они предоставляют убежище, не несут угрозы их безопасности.

Однако же трудно представить себе объективные причины, по которым эти вопросы, при всей их серьезности и актуальности, должны разрешаться годами. Еще труднее предположить, что при их рассмотрении УВКБ ООН исходит из того, что на положительное решение могут рассчитывать только те из претендентов, кто докажет свою благонадежность – это означало бы применение презумпции виновности при разрешении вопроса об убежище, предоставление которого по своей сути является актом гуманизма.

Сложившаяся в России ситуации в сочетании с длительностью процедур УВКБ ООН такова, что многие заявители не дождутся даже вынесения решений по своим обращениям о предоставлении международной защиты – не говоря уже о разрешении своих проблем. Многолетнее ожидание искателем убежища ответа на вопрос о наличии либо отсутствии безопасного будущего для себя и своей семьи, уже само по себе вряд ли сопоставимо с принципами гуманизма, а в условиях ежедневного риска подвергнуться похищению оно лишает человека последней надежды на помощь.

Уважаемый г-н Гутерриш! Убедительно прошу Вас предпринять все возможное и необходимое для экстренной корректировки сложившегося положения дел и ускорения процедур рассмотрения обращений заявителей, относящихся к особо уязвимым категориям.

Даже один беженец без надежды на будущее – это слишком много.

С уважением, член Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в РФ, руководитель программы «Право на убежище» Института прав человека, представитель ряда заявителей в Европейском Суде по правам человека Елена Рябинина».

Международное информационное агентство «Фергана»