«Председателю Национальной Комиссии по изучению причин, последствий и выработке рекомендаций по трагическим событиям на юге республики в июне 2010 года Эркебаеву А. Э. от члена Комиссии Нурбека Токтакунова

Уважаемый Абдыганы Эркебаевич!

Считаю неприемлемым публикацию Заключения Национальной Комиссии по изучению причин и последствий трагических июньских событий (далее Комиссия) в том виде, в котором его представили для подписания 10 января 2011 года. По моему мнению, выводы и рекомендации Комиссии поверхностны и недостойны высокой компетенции и профессионализма уважаемых членов Комиссии. Одной из причин этого я считаю тот факт, что мы, члены Комиссии, изначально не обсудили процедуры работы Комиссии, методологию исследования и не определились со статусом Комиссии. Считаю невозможным для себя подписывать окончательный текст Заключения Комиссии по следующим соображениям:

1. На дискуссии по тексту, выводам и рекомендациям Заключения было выделено непропорционально мало времени, кроме того, мы заранее не обговорили процедуру принятия решений по выводам и рекомендациям Заключения. Информирование о дне мероприятия за 1-2 дня выбивало из работы Комиссии некоторых ее членов, чей распорядок на эти дни уже был распланирован иными, не менее важными мероприятиями. Важнейшим фактором работы подобных Комиссий является обеспечение участия в заседаниях Комиссии всех ее членов с учетом их занятости по основной сфере деятельности, что требует заблаговременного выяснения наиболее приемлемой даты следующих заседаний.

2. Целью работы Комиссии было глубокое и объективное изучение причин и последствий трагических событий, с целью недопущения их в будущем и для этого необходимо было совместно выработать методологию, то есть некий алгоритм приемов и способов достижения этой цели, который позволял бы не грешить против истины. То есть, как минимум, мы должны были обсудить, какие «презумпции» будут использоваться в работе Комиссии. По моему мнению, орган расследования, даже если это общественный орган, должен был использовать презумпцию невиновности отдельных личностей, не относящихся к власти, и презумпцию виновности органов власти и должностных лиц власти. Описание методологии, данное в окончательном тексте Заключения, обнажает перед читателями этого Заключения тот факт, что методологии как таковой в нашем исследовании не было.

3. Поскольку Комиссия являлась органом общественного расследования, необходимо было заранее определить соотносимость результатов этого общественного расследования с результатами уголовного расследования по трагическим июньским событиям, проводимого правоохранительными органами. То, каким образом расследуются эти уголовные дела, также должно было бы быть объектом пристального внимания Комиссии. С одной стороны в Заключении признается факт «полной деморализации правоохранительных органов», с другой стороны принимаются на веру некоторые сомнительные результаты расследования этих правоохранительных органов. Изучение «последствий» трагических событий являлось одной из задач Комиссии, а качество и эффективность уголовного расследования по этим событиям, к сожалению, также превратилось в одно из печальных «последствий», грозящее новым накоплением напряженности.

4. По тексту Заключения обозначена причастность к этим событиям следующих сил: клана Бакиевых; криминалитета и наркотранзита; узбекских политических лидеров, воодушевивших часть узбекского этноса идеями автономии, повышения статуса языка, выделения квот в выборных органах власти. Несмотря на правдоподобие, а иногда и очевидность этих версий, Комиссия должна бы признать, что правоохранительные органы оказались не в силах добыть явных доказательств этих версий на уровне выявления:

- каких либо организованных структур, с выявлением лидеров, указания которых исполняются, и идеологов, которые воодушевляли бы людей на совершение преступлений;

- каких-либо лиц – источников финансирования организации массовых беспорядков с отслеживанием финансовых потоков.

Большинство осужденных лиц по массовым беспорядкам - это выходцы из социальных низов, непосредственные участники столкновений, возможно, преступники-исполнители, а возможно, и жертвы обстоятельств. Многочисленные сигналы о пытках и нарушениях уголовного процесса подвергают сомнению результаты этих расследований.

При таких условиях Комиссии следовало сконцентрироваться, прежде всего, на ответственности государственной власти, на их ошибках и упущениях, на таких вопросах: как действовало Временное правительство и как оно должно было действовать? Как действовали органы безопасности, внутренних дел и обороны и как они должны были действовать? Кто лично из должностных лиц ответственен за допущенные нарушения и ошибки?

5. Особое возмущение вызвал вывод №11 о том, что освобождение всех осужденных участников Ноокатских событий усилило позиции религиозных группировок. Должен отметить, что и в этом случае органы безопасности, объявив выявление экстремистской группировки, тем не менее, не выявили ни одного члена партии «Хизб ут-Тахрир», которого можно было назвать лидером или лицом, осуществляющим финансирование. Независимое расследование выявило, что органами безопасности были задержаны и подвергнуты пыткам люди, пришедшие поесть плов на религиозный праздник или просто причисленные к экстремистам органами местного самоуправления.

6. Недоумение вызывает рекомендация №6 Президенту КР рассмотреть возможность награждения Президента Республики Узбекистан. По моему мнению, такие вопросы не должны затрагиваться Комиссией.

7. Большинство рекомендаций носят неконкретный и поверхностный характер, не позволяющий впоследствии отследить их исполнение или позволяющий формально отчитаться об их исполнении.

11 января 2011 года, член Комиссии Нурбек Токтакунов»