Узбекистан: Правительство в очередной раз поспорило с Комитетом ООН по правам человека (Часть I)
«Экспертная Рабочая Группа» (Узбекистан) распространила свой отчет по результатам рассмотрения третьего периодического доклада правительства Узбекистана перед Комитетом ООН по правам человека 11-12 марта 2010 года. Судя по данному тексту, отношения узбекской делегации со своими оппонентами в ООН складываются непросто. Предлагаем вашему вниманию полный текст этого весьма занимательного документа.
ЭКСПЕРТНАЯ РАБОЧАЯ ГРУППА
Информационное сообщение о результатах рассмотрения третьего периодического доклада Республики Узбекистан в Комитете ООН по правам человека, 11-12 марта 2010 г., Нью-Йорк, США.
11-12 марта 2010 г. Комитет ООН по правам человека (далее - Комитет) рассмотрел 3-й периодический доклад Республики Узбекистан.
Правительственная делегация [Узбекистана] состояла из следующих государственных должностных лиц: Акмал Саидов – директор Национального центра по правам человека (глава делегации), Абдухалим Ахмедов (первый зам.министра юстиции), Абдукарим Шодиев (зам.министра внутренних дел) и Шерали Рахмонов (зам.председателя Верховного суда).
Делегация правительства Узбекистана в ООН
Согласно правилам работы Комитета, неправительственные некоммерческие организации, правозащитные группы и другие заинтересованные лица могут представить Комитету альтернативные доклады и информацию по ситуации с исполнением основных положений Международного Пакта о гражданских и политических правах (Пакт) в рассматриваемом государстве. Альтернативные доклады по Узбекистану на 98-ю сессию Комитета, кроме Экспертной Рабочей Группы, представили такие организации, как Общество прав человека Узбекистана «Эзгулик», Комитет узников совести Узбекистана, Правозащитный альянс Узбекистана, Human Rights Watch, Международная федерация по правам человека, Международный форум по трудовым правам, Международный альянс по инвалидству, Узбекско-германский форум по правам человека, Международная амнистия, Центр по гражданским и политическим правам и Ассоциация по правам человека в Центральной Азии. Те представители вышеназванных правозащитных организаций, которые смогли прибыть в Нью-Йорк, 8 и 11 марта приняли участие на отдельных встречах – брифингах по Узбекистану с членами Комитета. На этих встречах члены Комитеты выслушали мнения и рекомендации правозащитных групп по третьему периодическому докладу Узбекистана.
11 марта 2010 г. 14:00 – Начало официальной сессии по Узбекистану
Слово было представлено главе делегации А.Саидову. В своем вступительном слове он указал на следующие обстоятельства, такие как продолжающийся финансово-экономический кризис, «внешние угрозы», «внутренние трудности в процессе перехода на демократическое государство», экологические проблемы и водные вопросы, геополитическая обстановка в Центральной Азии, угрозы международного терроризма и религиозного экстремизма, как на факторов, «отвлекающих государство от задач защиты и обеспечения прав и свобод человека».
Отчет правительственной делегации начался с ответа на список вопросов, который был подан Комитетом Правительству заранее несколько месяцев назад.
Делегация правительства Узбекистана в ООН
По прямому применению Международного Пакта о гражданских и политических правах внутри Узбекистана: Ответил Ш. Рахмонов (зам.председателя Верховного суда). Он заявил, что созданы все условия для прямого применения Пакта внутри Узбекистана и перед государственными органами. Он указал на Постановление Пленума Верховного суда от 2 мая 1997 г. «О судебном приговоре», где говорится о применении ст. 11 и ст. 14 Пакта. Также было указано на Постановление Пленума Верховного суда от 24 ноября 2009 г. «О судебной практике по делам о торговли людьми», где есть ссылка на международную Конвенцию о борьбе с трафиком людей.
По статусу Омбудсмана: Ответил А. Саидов. Он заявил, что в последнее время статус Омбудсмана постоянно укрепляется и расширяются полномочия данного института в области обеспечения и защиты прав человека. Была отмечена новая редакция Закона «Об Омбудсмане». Было подчеркнуто расширение полномочий Омбудсмана по расследованию и проверке жалоб и заявлений от предполагаемых жертв прав человека, по посещению мест лишения свободы без предупреждения, укрепление материально-технической базы Омбудсмана за счет государственного бюджета, усиление его кадрового потенциала. А. Саидов заявил, что «рекомендации Омбудсмана, адресованные государственным органам, считаются обязательными».
Законодательство по чрезвычайным положениям и то насколько порядок введения таких положений соответствуют Пакту и не подвергает риску права и свободы, закрепленные в данном документе: Ответил А. Ахмедов (зам.министра юстиции). Национальное законодательство по порядкам введения чрезвычайного положения полностью соответствует Пакту и не подвергает риску права и свободы человека, наоборот направлены на их защиту и обеспечение во время чрезвычайного случая.
Определение «пыток» и понятий «терроризма, экстремизма» в национальном законодательстве: Эти понятия полностью соответствуют Пакту и не нарушают права и свободы, закрепленные в нем. Понятие «пыток» в ст. 235 Уголовного кодекса подразумевает абсолютный и исключительный запрет на совершение и применение пыток. В мае 2005 г. правительственная Межведомственная рабочая группа разработала комментарий к ст. 235 Уголовного кодекса и о ее практическом применении. Осуществляется последовательная борьба против пыток, созданы независимые механизмы и структуры по расследованию фактов и заявлений по пыткам в рамках МВД, Службы национальной безопасности, Министерства юстиции и Генеральной прокуратуры. По данному вопросу ответил А. Шодиев, зам.министра внутренних дел. Он привел статистику за 2005-2009 г.г. по числам сотрудников правоохранительных органов за совершение нарушений прав и свобод граждан, в том числе и за применение пыток.
Замена смертной казны на другие виды наказания: Ответил Ш. Рахмонов, зам.председателя Верховного суда. После отмены смертной казни, 34 уголовных дел в отношении 48 лиц, приговоренных к смертной казни, были пересмотрены Верховным судом. В результате этого в отношении 16 лиц смертная казнь заменена на пожизненное лишение свободы. А в отношении 32 лиц смертная казнь заменена на длительное лишение свободы. Смертная казнь на территории Узбекистана не применяется с 2005 г. Родственники тех лиц, смертная казнь в отношении которых уже была приведена в исполнении, проинформированы о датах смерти, но согласно законодательству Узбекистана, места их захоронения не сообщаются родственникам.
По поводу доступа независимых наблюдателей в места лишения свободы: Ответил А. Шодиев, зам.министра внутренних дел. На 100.000 населения приходится в среднем 154 заключенных. Это один из самых лучших показателей не только в СНГ, но и во всем мире. Наполняемость в местах лишения свободы Узбекистана составляет 75%. В настоящее время в пенитенциарных учреждениях республики содержатся 36.000 заключенных. Осуществляется независимый мониторинг и парламентский контроль над пенитенциарной системой страны. Система также прозрачна для представителей дипломатического корпуса в стране и представителей международных организаций и журналистов. За рассматриваемый период места лишения свободы посетили представители информационных агентств Рейтер, ББС, Франц Пресс, эксперты Верховного Комиссариата ООН по правам человека, Международного Комитета Красного Креста (МККК), немецкого Фонда имени Конрада Аденауэра, Министерство Здравоохранения Узбекистана, Всемирной Организации по Здравоохранению, Комитет по делам женщин Узбекистана, НПО «Интилиш» и «Женщина и общество». В 2002 г. между Главным Управлением Исполнения Наказаний (ГУИН) МВД и МККК заключено специальное соглашение о сотрудничестве. Только за 2010 г. МККК посетил 12 пенитенциарных учреждений на территории Узбекистана. Согласно ст. 3 соглашения между ГУИН МВД и МККК, последний имеет свободный доступ во все места лишения свободы на территории Узбекистана.
По поводу «хабеас корпус» и сроков предварительного задержания: Ответил Ш. Рахмонов, зам.председателя Верховного суда. Практика санкционирования предварительного заключения под стражу успешно реализуется судами страны. Сроки предварительного задержания полностью соответствуют Пакту.
Первый раунд вопросов от членов Комитета:
Krister Thelin: Мы понимаем сложности в переходном периоде, но, основываясь на информацию, полученную от независимых источников, можно полагать, что положение в стране не является настолько позитивным, как описывается в правительственном докладе. Гражданское общество постоянно испытывает огромные ограничения и давления на себя со стороны государственных органов, оно подвергаются гонениям и преследованию, парламент остается слабым и зависимым от исполнительной власти. Страну очень трудно назвать демократической. Права человека грубо попираются. Свобода слова и выражения нарушается. Остается озабоченность с прямым непосредственным применением Пакта внутри государства, перед государственными органами. Ссылки на приоритетность международных норм в национальном законодательстве явно недостаточно для обеспечения прямого применения норм и положений Пакта внутри Узбекистана. Что для этого делается? Мы удовлетворены отменой смертной казни и ее заменой другими видами наказания. Но что делается для обеспечения адекватной компенсации родственникам тех 13 казненных лиц, по отношении которых Комитетом было направлено официальное письмо государству с просьбой о приостановлении исполнения наказания смертной казни в отношении них? Независимость Омбудсмана вызывает сомнение, так как он находится при Парламенте, а парламент не может называться независимым. Какие гарантии могут обеспечить независимость Омбудсмана на практическом уровне? Вы говорите о сотрудничестве Омбудсмана и других государственных структур с международными организациями, но в то же самое время более восьми Специальных докладчиков ООН ожидают приглашения в Узбекистан в рамках своих мандатов. А как так называемые «незаконные НПО» или неправительственные правозащитные группы без государственной регистрации могут сотрудничать и взаимодействовать с Омбудсманом? Human Rights Watch не может аккредитовать своего представителя по Узбекистану уже 18 месяцев? На счет «андижанских событий» не могу согласиться с гос-ном А. Саидовым. Узбекистан участник Пакта. «Андижанские события» должны быть расследованы независимой комиссией и результаты данного расследования должны быть обнародованы. Это в первую очередь в пользу Узбекистана. У нас также вызывает огромную озабоченность ситуация с реформой института адвокатуры и то, как она была осуществлена.
Julia Motoc: Случаи отклонения от Пакта во время чрезвычайных положений недостаточно точно указаны в национальном законодательстве, что оставляет поле для более широкого и произвольного толкования их государством. По нашим данным, много невинных людей привлекается к уголовной ответственности по обвинениям в терроризме и религиозном экстремизме. Каковы критерии определения принадлежности человека или группы лиц к террористам или религиозным экстремистам?
Helen Keller: Каковы законодательные и практические гарантии недопущения дискриминации полов во время процесса так называемого «примирения разводящихся супружеских пар» через махаллинские комитеты, особенно когда дело касается домашнего насилия? Правительственный доклад утверждает, что общественным резоном при полигамии или многоженстве является «религиозные соображения и финансовая обеспеченность женщины». Но что делается правительством, чтобы бороться против такого негативного общественного мнения? Что предпринимается правительством для борьбы против домашнего насилия? Сотрудничает ли правительство со СМИ для того, чтобы повысить общественное сознание по поводу недопустимости домашнего насилия? Планируется ли принятие отдельного закона, запрещающего домашнее насилие? Что делается для того, чтобы изменить дискриминационное отношение махаллинских комитетов и органов внутренних дел к жалобам жертв домашнего насилия? По нашим данным, за последние годы по всей страны были закрыты многочисленные кризисные центры НПО для жертв домашнего насилия, может ли делегация давать свое разъяснение по поводу данного вопроса и причиной закрытия этих центров НПО?
Nigel Rodley: Позитивное решение по поводу отмены смертной казни и присоединения Правительства к второму Факультативному протоколу к Пакту, который предусматривает отмену смертной казни. Но вызывает озабоченность то, почему правительство не может сообщить родственникам казненных лиц места их захоронения? Критерии замены смертной казни на пожизненное лишение свободы или длительное лишение свободы не ясны в национальном законодательстве. Как и кем эти критерии определяются, как они работают на практике? Определение понятия «пытки» в ст. 235 УК не соответствует Конвенции ООН против пыток и представляется очень узким, ограничивающим сферу пыток только лишь сферой уголовного судопроизводства. У нас есть данные о том, что правительство предпочитает не расследовать заявления о пытках. Даже если дело доходит до расследования, правительство предпочитает возбуждать уголовные дела в отношении виновников не по ст. 235 УК, а по ст.ст. 205-206 УК. Правительственный доклад утверждает, что пытки не имеют место. Но независимые источники указывают на иное. Например, в отношении следующих предполагаемых жертв были применены пытки: Кушодбек Усманов, Агзам Тургунов, Хожиакбар Зоиров, Юсуф Жумаев, обвиняемые и подсудимые по продолжающимся уголовным делам по так называемому религиозному экстремизму в Сырдарьинской, Джиззакской и Ташкентской областях. Также вызывает озабоченность неоправданно длительные сроки предварительного заключения под стражу – 72 часа + 48 часов (по ходатайству прокурора или следователя) + и возможное продление до 10 дней «в исключительных случаях»?
Ruth Wedgewood: Весьма утешительно, что МККК возобновил свои посещения в пенитенциарные учреждения Узбекистана. Но имеется ли возможность для независимого мониторинга мест лишения свободы в Узбекистане? Международная Комиссия Юристов в своем заключении по поводу практики пыток в Узбекистане характеризует практику пыток, как «превалирующий». Пытки это средневековая практика, а Узбекистан давно уже не средневековое государство. У нас имеются данные о применении пыток в отношении следующих предполагаемых жертв – Нозимжон Мамадалиев, Эркин Алимов, Гулчехра Алиева и другие. У нас также вызывает беспокойство вопросы преследования и давления на журналистов и независимых репортеров, осуждение журналистов на лишение свободы, сохраняющаяся цензура на СМИ, неоправданно сложные требования по аккредитации журналистов в Министерстве иностранных дел? Серьезную озабоченность у нас вызывают ситуации таких узбекских журналистов, как Умида Ахмедова, Дилмурод Саидов, Ортикали Намозов. Преследование журналистов за свободу мысли и самовыражения является остатком Советской эпохи. Такое тенденциозное отношение к независимым журналистам свидетельствует о том, что правительство боится свободных дискуссий и обмена мнениями, что само по себе является очень опасной тенденцией для молодого независимого государства.
Michael O’Flaherty: Насколько национальные институты по правам человека (Омбудсман и Национальный Центр по правам человека) и их деятельность соответствуют Парижским Принципам? У нас серьезную озабоченность вызывает правовые рамки, в которых гражданское общество в Узбекистане, вынуждено действовать. Последние изменения в УК и Кодекс об административной ответственности, которые установили наказание для представителей НПО, выпускающих независимые доклады и отчеты о ситуации с правами человека и сотрудничающие с международными и зарубежными организациями, сильно ограничивают деятельность гражданского общества и является инструментом контроля и наказания в отношении них. Не собирается ли правительство отменить эти изменения в национальное законодательство, так как они не соответствуют Пакту? Нас также тревожит тенденция создания негативного общественного имиджа лидеров гражданского общества Узбекистана путем использования ангажированных материалов в отношении них через подконтрольные государству СМИ. Какие меры правительство предпринимает, чтобы предотвратить такие случаи в будущем? Нас особо волнуют состояние здоровья таких осужденных правозащитников, как Норбой Холжигитов, Дилмурод Саидов и Фархорд Мухтаров. Нас также волнуют последние нападения и преследования в отношении таких правозащитников, как Бахтиер Хамроев, Елена Урлаева, Мамир Азимов и представителя Human Rights Watch в г. Карши. Собирается ли правительство провести независимое и объективное расследование по вышеназванным случаям? Как правительство собирается гарантировать личную безопасность и неприкосновенность вышеназванных представителей гражданского общества? Собирается ли правительство декриминализовать половое сношение между представителями единых полов и отменить статью 120 УК Узбекистана?
Abdelfattah Amor: Насколько национальное законодательство по борьбе с терроризмом соответствует положениям Пакта? Нельзя бороться против терроризма, нарушая права человека. Другой вопрос определение религиозного экстремизма в национальном законодательстве. Насколько оно соответствует положениям Пакта? Как «религиозный экстремизм» различается от «терроризма»? Нельзя назвать экстремизмом лишь то, что кто-то не согласен с официальной точкой зрения.
Ответы государственной делегации на первый раунд вопросов Комитета:
Акмал Саидов – Мы готовы к открытому нелицеприятному диалогу. Мы гордимся нашим официальным докладом. Мы оскорблены тоном Комитета. Комитет не должен нас обвинять и оскорблять. Мы гордимся за свою страну. Секретные тюрьмы, Гуантанамо США – вот настоящий позор мирового сообщества. Мы за равный диалог. Это диалог между государством – участником Пакта и членами Комитета. Данный диалог не должен защищать интересы каких-то международных правозащитных организаций. 18 узбекских НПО участвовали в подготовке официального доклада. По «андижанским событиям» мы имеем свою принципиальную позицию и не собираемся ее менять. Это противоречит международным нормам. Европейский Союз уже отменил свои санкции в отношении Узбекистана. В 2006 г. также был отклонен проект резолюции Генеральной Ассамблеи ООН по «андижанским событиям». «Андижанские события» для Узбекистана раз и навсегда закрытый вопрос. Узбекистан открыл доступ в пенитенциарные учреждения страны для МККК. Узбекистан единственная страна в СНГ, которая заключила двусторонне соглашение с МККК в 2002 г. За все это время МККК в целом 150 раз посетил пенитенциарные учреждения в стране. Пытки осуждены и запрещены всеми тремя ветвями власти в стране. Специальный докладчик ООН Тео Ван Бовен, посетивший Узбекистан, дал неправильную характеристику практике пыток в стране. Он назвал эту практику «систематической». После него потом уже 7 лет все, кому не лень, повторяли его трактовку. Где объективность Специального докладчика, где ваша независимость? Не подпадайте под влияние информации правозащитников и НПО! Вы должны понимать, что наша основная задача – это формирование культуры прав человека в каждом человеке, включая государственного чиновника. Между принятыми законами и их исполнением есть огромная дистанция. Мы это понимаем. Но все приходит постепенно. Например, внедрение института «хабеас корпус» стало настоящей революцией в сознании правоохранительных органов Узбекистана.
Ответ Ш. Рахмонова, зам.председателя Верховного суда по поводу предварительного заключения под стражу: Удельный вес применения предварительного заключения под стражу является незначительным по сравнению с применением других видов меры пресечения. А. Саидов добавил, что государство может устанавливать сроки предварительного заключения под стражу, и в Узбекистане это составляет только 72 часа. По словам А. Саидова, информация о том, что по ходатайству прокурора или следователя судья может продлить этот срок еще на 48 часов или до 10 дней по исключительными случаям – не соответствует действительности.
Ответ А. Ахмедова, зам.министра юстиции по домашнему насилию: Правительство активно борется против домашнего насилия. По всей стране работают Центры приема женщин при махаллинских комитетах, где соответствующую помощь женщинам оказывают советники махаллинских комитетов по вопросам женщин и религии. А. Саидов добавил, что 20 января 2010 г. Комитет ООН по искоренению всяких форм дискриминации в отношении женщин рассмотрел очередной правительственный отчет Узбекистана и вынес свои соответствующие рекомендации. По словам А. Саидова, в настоящее время правительством разработан Национальный План действий по выполнению рекомендаций данного комитета.
Ответ по пыткам и понятиям «терроризма» и «религиозного экстремизма» по национальному законодательству: Отвечая на данный вопрос А. Шодиев, зам.министра внутренних дел, еще раз повторил свой тезис о полном соответствии определений «пыток», «терроризма» и «религиозного экстремизма» положениям Пакта и вообще международному праву. А. Саидов добавил буквально следующее: «Мы азиатская страна, мы мусульманская страна. Мы никогда не будем европейской страной. При борьбе против пыток, терроризма и религиозного экстремизма мы, прежде всего, исходим из своих национальных интересов. Мы не делаем это для ООН, мы делаем это для нашего народа. У нас свой узбекский Омбудсман, который соответствует нашим традициям и культуре. Отчеты НПО и правозащитников – политически ангажированы. Они придираются к одним и тем же отдельным фактам, приписывая это всей ситуации в целом. Необходимо очень осторожно отнестись к докладам НПО и правозащитников, так как они не всегда добросовестны».
Второй раунд вопросов от членов Комитета:
Krister Thelin: Мы не пропагандируем так называемые «ценности европейского империализма». Мы глубоко верим, что ценности, провозглашенные в Пакте, имеют общечеловеческую природу. К сожалению, я вынужден не согласиться с официальным мнением по поводу «андижанских событий». Да, они случились пять лет назад. Но наша обеспокоенность по данному вопросу до сих пор не проходит. У нас есть данные о том, что свидетели тех событий и мирные участники демонстрации в Андижане подвергались пыткам и давлению со стороны правоохранительных органов. Имеется ли свод правил по применению огнестрельного оружия правоохранительными органами Узбекистана? Если «да», то насколько такой свод правил соответствует положениям Пакта? Также вызывает обеспокоенность процесс внедрения института «хабеас корпус». Как правительство гарантирует, чтобы один и тот же судья не рассматривал вопрос о санкционировании заключения под стражу и то же самое уголовное дело по существу? Правительству следует обеспечить статистику удовлетворенных и отклоненных ходатайств прокурора или следователя по поводу применения предварительного заключения под стражу.
Abdelfattah Amor: На счет полигамии или многоженства, разъяснение гос-на А. Саидова об укоренении данной традиции в общественном и религиозном сознании населения представляется понятным. Но что правительство делает, чтобы изменить такое общественное мнение на счет многоженства? Мы выслушали заявления правительственной делегации о том, что понятия «терроризм» и «экстремизм» полностью соответствуют международному праву, в том числе обязательствам правительства по Пакту. Но мне эти термины представляются больше политическими терминами и предметом политических дискуссий, чем правовые термины и предмет национального законодательства, так как очень сложно до конца определить границы и природу терроризма или экстремизма.
Michael O’Flaherty: Мне кажется, диалог на таких повышенных тонах и при чрезмерной мнительности, не может быть назван идеальным. Но тем не менее, я бы хотел повторить свои ранее заданные вопросы, на которых я еще не получил ответа. Рассматривает ли правительство декриминализацию распространения информации и отчетов о состоянии правах человека в стране? А что на счет декриминализации полового сношения между представителями единых полов? Меня весьма беспокоит заявления правительственной делегации по поводу роли альтернативной информации и вообще роли НПО и правозащитных групп. Правозащитники в Узбекистане являются объектом многочисленных препятствий: преследования, лишение свободы, давление. Как правительство собирается улучшить свое отношение и вообще отношение общества к гражданскому обществу, НПО и правозащитникам? Как правительство намерено улучшить положение осужденных представителей гражданского общества?
Nigel Rodley: Обвинения правительственной делегации о том, что якобы МККК нарушает свои обязательства конфиденциальности по заключенному с правительством соглашению и передает информацию о результатах своих посещений мест лишения свободы Комитету или другим международным организациям, абсолютно не соответствует действительности. МККК работает так, как он должен работать в Узбекистане. Есть другие незапрещенные методы получения информации о результатах посещения мест лишения свободы. Я также хочу опровергнуть заявление правительственной делегации о том, что якобы Специальный докладчик ООН по вопросу пыток Тео Ван Бовен не сам написал свой доклад, а просто подписал его от своего имени. Конечно, он сам не один написал данный доклад. Во время посещения Узбекистана его сопровождала команда экспертов и ассистентов. Их помощь при составлении доклада по результатам посещения Узбекистана была огромной. Но зная Тео Ван Бовена лично, я уверен, что до публикации доклада он каждый факт или каждое утверждение очень тщательно перепроверял. Что касается характеристики практики пыток в Узбекистане, как «систематические», я считаю, что Специальный Докладчик исходил из критериев, содержащихся в прецедентном праве Европейского суда по правам человека, международных трибуналов и Комитета ООН против пыток. Ответы правительственной делегации по поводу соответствия определения «пыток» в национальном законодательстве международным стандартам считаю неудовлетворительными. Также считаю неудовлетворительными ответы правительственной делегации по поводу несоответствия сроков предварительного заключения под стражу положениям Пакта. Национальное законодательство четко регулирует, что первоначальный срок задержания без применения санкции составляет 72 часа, судья может добавить в этот срок еще 48 часов по ходатайству прокурора или следователя, а в исключительных случаях данный срок может быть продлен и до 10 дней. Насколько это соответствует обязательствам правительства согласно Пакту?
Julia Motoc: Каково общее число осужденных по ст.ст. 155, 159 и 244-1 и 244-2 Уголовного кодекса в Узбекистане? Как правительство различает «радикальный религиозный экстремизм» от «мирной практики религии»?
Дополнительные ответы правительственной делегации:
А. Саидов: Мы не можем принимать утверждения Комитета о том, что на свидетелей «андижанских событий» было оказано давление. 80 граждан Узбекистана, участники демонстрации в Андижане, покинувшие страну вскоре после событий, добровольно вернулись назад на Родину. Ни один из них не подвергался давлению или преследованию. Я сам лично был членом парламентской комиссии по расследованию «андижанских событий». Я предлагал видеозапись «андижанских событий», заснятый на пленку самыми участниками событий и попадавшая в уголовное дело, как вещественное доказательство, ББС, Евроньюз и другим, но они не захотели продемонстрировать эту видеозапись через свои каналы. По вопросу гос-на Амор, да, я согласен, что когда судья оперирует терминами «терроризм» и «экстремизм», которые больше относятся к политическому дискурсу, это вызывает определенную тревогу. Обвинения в подавлении гражданского общества не соответствуют действительности. Наше правительство наоборот поступательно развивает свою поддержку и помощь институтам гражданского общества. Создана Национальная Ассоциация НПО Узбекистана, куда входят более 300 НПО. Создан Общественный Фонд по поддержке НПО и других институтов гражданского общества при парламенте. Государственная поддержка НПО осуществляется в трех формах – государственные гранты, субсидии и социальный заказ. Мы за социальное равноправное партнерства государства с гражданским обществом, мы не хотим диктовать условия работы для гражданского общества. На счет Специального докладчика ООН по вопросу пыток Тео Ван Бовена – мы все равно не верим, что он сам написал 150-страничный доклад по результатам своей поездки в Узбекистан. Говоря о термине «систематические пытки» гос-н Родли заявил, что Комитет и другие органы ООН опираются на прецедентное право Европейского суда. Но вы забываете, что мы не европейское государство, мы азиатская страна. Тео Ван Бовен должен был очень осторожно применить термин «систематические пытки» в своем докладе. Он не должен был использовать термин, который не характерен для нашего региона. На счет сроков предварительного заключения под стражу мы также не согласны с трактовкой Комитета. Предельный срок предварительного задержания до определения вопроса санкций – 72 часов и ни один час больше.
Ответы правительственной делегации по второй части Списка Вопросов, заранее поданных правительству 2-3 месяца назад:
А. Саидов – о правах детей: Узбекистан сотрудничает с Комитетом ООН по правам ребенка и Международной Организацией Труда (МОТ). Минимальный возраст для работы детей – 14-15 лет. В декабре 2009 г. Парламент Узбекистана утвердил изменения в уголовное и административное законодательство, которые установили административное и уголовное наказания за применение труда несовершеннолетних моложе 14 лет. Согласно стандартам МОТ, детский труд может применяться при соблюдении следующих условий: если это невредно, с согласия родителей детей и без отрыва от основного занятия детей. Узбекистан полностью соблюдает эти условия.
А. Шодиев, зам. министра внутренних дел – о выездной визе и паспортной прописке: Выездная виза – это простая процедура учета выезда граждан Узбекистан за рубеж. Утверждения о том, что выездная виза не выдается представителям правозащитных организаций или НПО не соответствует действительности. Паспортная прописка тоже является нормальной процедурой регистрации постоянного и временного местожительства лиц на территории республики и никоим образом не ограничивает свободу передвижения.
А. Ахмедов, зам.министра юстиции – о преследовании журналистов и правозащитников: Информация о преследовании журналистов и правозащитников в Узбекистане не соответствует действительности. Никто с такими заявлениями и жалобами не обращался в государственные органы, включая Министерство юстиции. Право личной неприкосновенности журналистов и правозащитников гарантируется законом.
Ш. Рахмонов, зам.председателя Верховного суда – о запрете показаний, полученных под пытками и роли судов: Показания, полученные под пытками, запрещены Постановлениями Пленума Верховного суда. Суды должны реагировать на каждый случай заявления о пытках через вынесение частного определения о расследовании поступившего заявления. Утверждение о том, что суды не являются независимыми, совершенно не соответствует истине.
А. Ахмедов, зам.министра юстиции – о статусе адвокатуры: Адвокатура является независимым и демократическим конституционным институтом в Узбекистане. Она также считается институтом гражданского общества. Адвокатура и адвокаты находятся под защитой государства и закона. Бывшая Ассоциация адвокатов Узбекистана не смогла объединить адвокатов и превратиться тем самым в сильное сообщество адвокатов, поэтому вместо нее была создана новая Палата адвокатов Узбекистана. Утверждение о том, что другие институты гражданского общества и НПО работают под давлением, не соответствует действительности. В Узбекистане действуют 4 политических партий и 3 общественных движений. Граждане через свои инициативные группы могут беспрепятственно обращаться в органы юстиции с заявлением о государственной регистрации НПО и других видов общественных объединений. Не было ни одного случая необоснованного отказа в государственной регистрации общественных объединений. НПО работают под гарантией государства и законов. В настоящее время общее число НПО в Узбекистане насчитывает более 5.000. Кроме национальных НПО, в стране зарегистрированы и осуществляют свою деятельность более 40 представительств и филиалов международных организаций.
Продолжение - здесь
