Заключение по поводу «комплексной экспертизы», проведенной С.Шариповым, О.Шковородюком, Г.Нарзуллаевым, А.Акмаловым, Р.Хикматулаевой и Р.Расулевой в отношении фильма Умиды Ахмедовой и Олега Карпова «Бремя девственности» и книги-фотоальбома «Женщины и мужчины: от рассвета до заката».

Обвинения в клевете (ст.139 уголовного кодекса РУ) и оскорблении (ст.140 уголовного кодекса РУ), предъявленные Умиде Ахмедовой, базируются на «комплексной экспертизе», проведенной С.Шариповым, О.Шковородюком, Г.Нарзуллаевым, А.Акмаловым, Р.Хикматулаевой и Р.Расулевой в отношении фильма Умиды Ахмедовой и Олега Карпова «Бремя девственности» и книги-фотоальбома «Женщины и мужчины: от рассвета до заката». Вызывает удивление, что группа экспертов не включила в свой состав юристов, которые изучили бы данные произведения на предмет их соответствия уголовному кодексу, и искусствоведов, оснащенных инструментарием для анализа художественных произведений. Напротив, в составе экспертной группы оказались люди, специализирующиеся на «делах религии», на «пропаганде и духовности», а также психологи – т.е. специалисты, неправомочные выносить юридические и искусствоведческие суждения. Их аргументы и выводы являются заведомо ущербными и не могут использоваться в качестве легитимного довода в юридическом процессе.

По поводу искусствоведческой составляющей «комплексной экспертизы» полагаю необходимым сказать следующее. Фильм «Бремя девственности» и книга-фотоальбом «Женщины и мужчины: от рассвета до заката» являются правомочными документально-художественными формами эстетического высказывания. Их документальный характер – отсутствие актеров, постановочной режиссуры, натурный характер съемки – не исключает художественности и субъективности авторских задач. Право на такую субъективность предоставляет авторам узбекское законодательство и прежде всего конституция Республики Узбекистан. В частности, 29-я статья конституции утверждает право каждого на свободу мысли, слова и убеждений. Свобода самовыражения художника закрепляется и международными обязательствами Республики Узбекистан. В качестве члена ООН Узбекистан обязался соблюдать Всеобщую декларацию прав человека, в качестве члена ЮНЕСКО - Конвенцию об охране и поощрении разнообразия форм культурного самовыражения 2005 года. Единственные ограничения, налагаемые национальным законодательством на художественное творчество, могут касаться неразглашения государственных тайн (ст.162 уголовного кодекса РУз), возбуждения национальной, расовой, этнической или религиозной вражды (ст.156 уголовного кодекса РУз), пропаганды войны (ст.150 уголовного кодекса РУз), изготовления или распространения порнографических предметов (ст.130 уголовного кодекса РУз). Ни в чем подобном работы Умиды Ахмедовой не могут быть уличены. В остальном узбекский художник имеет право создавать произведения, затрагивающие любые проблемы общества или культуры. Препятствование ему в этом с точки зрения «национальной идеологии», на которую ссылаются авторы рецензии, является грубым нарушением закона и, в частности, конституции Республики Узбекистан, 12-я статья которой запрещает установление государственной идеологии в стране.

Хотя экспертная группа далека от искусства, весомая часть ее заключения фактически выполняет функции художественной критики. Художницу обвиняют в том, что на заднем фоне своего автопортрета она расположила «кучу каких-то одежд, пакетов, портящих настроение зрителя», в том, что «в фотоальбоме царствует пессимистическое настроение», в том что «жизнь показана очень некрасиво», в том, что фотограф «специально подчеркивает жизненные трудности» и т.д. Данные спорные высказывания, возможно, были бы уместны в художественном журнале, как одна из возможных полемических точек зрения, но их присутствие в официальном экспертном заключении вызывает недоумение. В частности, они наглядно демонстрируют, что авторы экспертизы отказывают художнику в праве на свободу творческого самовыражения. Однако законодательство и конституция РУз предоставляют такое право любому гражданину.

Не будучи профессионально подготовленными, эксперты не сомневаются в своей способности правильно интерпретировать художественные произведения. Вот несколько характерных цитат: «На самом деле, цель фотографа такая. Она старается, хоть искусственно, показать гендерные проблемы в Узбекистане», «Этим автор хочет вызвать жалость к мальчику, показывая узбекский народ варварами». И так далее и тому подобное. Так экспертиза демонстрирует полную беспомощность в вопросах современной художественной критики и, шире, гуманитарного знания вообще. Ведь общепризнанное отличие сегодняшней науки от вульгарных клише советской эпохи заключается именно в признании полисемичности художественного образа и правомочности разных его интерпретаций.

Стереотипы и клише свойственны и культурологическим выводам экспертизы. Эксперты позволяют себе говорить от имени всего узбекского народа, всех узбекских женщин (словно бы Умида Ахмедова таковой не являлась). Однако особую роль для экспертов имеет «Запад». Не будучи специалистами в области культур Западной Европы и Северной Америки, они безапелляционно судят о том, как Запад воспримет произведения Умиды Ахмедовой. Вот характерные примеры их рассуждений:

С точки зрения Запада наш обряд «чимилдиқ» выглядит как бескультурье и невоспитанность.

Иностранец, не видящий Узбекистан, ознакомившись с альбомом, придет к выводу, что это страна, где люди живут в средневековье.

Таким образом, в экспертном заключении Запад предстает монолитным и невежественным культурным сообществом, у которого нет и не может быть знания узбекской жизни, понимания узбекской действительности. Разнообразия возможных интерпретаций западными людьми произведений Умиды Ахмедовой экспертная группа не допускает. Оставляя на совести авторов экспертизы фиктивный характер их допущений, отметим, что воображаемая реакция «Запада» не является предметом компетенции правоохранительных органов Республики Узбекистан. Она не фигурирует в законах Узбекистана и не может являться аргументом в ведении судебного дела против узбекских граждан.

Безграмотность экспертной группы характеризуется также и языком, на котором составлено заключение. Профессиональная лексика и аргументация здесь заменена бессвязными суждениями обывательского характера: «мы эмоциональный народ, живем в жаркой стране», «этого чувства плача нет на Западе», «когда листаешь альбом приходишь к мысли, зачем пришли люди в этот мир, только страдания, труд, печаль». Многие фразы заключения лишены не только юридического, но и лингвистического смысла:

Данный фильм «Бремя девственности» не соответствует требованиям идеологии, потому что не учтены национальные традиции, культура и обычаи народов, проживающих в Республике Узбекистан, что способствует серьезным искажениям в восприятии подрастающего поколения о жизненных ценностях и является психологический, посредством которого можно обозначить то деструктивное влияние, которое может оказать такого рода информация на развитие молодежи подросткового и юношеского возраста.

Данного рода информация может повлиять к неправильному восприятию действительности подрастающим поколением о духовно-нравственной сфере жизни Республики Узбекистан.

Таким образом, экспертная группа демонстрирует халтурный и некомпетентный характер своих изысканий. Дело, построенное на подобной «экспертизе», должно быть закрыто.

Борис Чухович

Кандидат искусствоведения, член международной ассоциации художественных критиков (AICA)

Главный куратор Музея Центрально-Азиатского искусства, выставочный центр Монреальского университета

Научный сотрудник Кафедры эстетики и поэтики Квебекского университета в Монреале, Музеологической лаборатории университета Лаваль, научной группы «Поэкзиль» Монреальского университета, группы «Зоны риска» Квебекского университета в Монреале.

Текст предоставлен «Фергане.Ру» автором