Большинство экспертов отметили, что позиция Таджикистана в отношении украинского кризиса выделялась своей невнятностью даже на фоне весьма «сбалансированного» подхода к этим событиям остальных стран-членов ОДКБ, официально считающихся союзниками России. Как известно, в конце марта представитель Таджикистана вообще не принял участия в голосовании по резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о территориальной целостности Украины. Тогда официозная часть экспертного сообщества России развернула в отношении центральноазиатских «стратегических партнеров», воздержавшихся от голосования, своего рода пропагандистскую атаку, называя их поведение «несоюзническим» и «недобросовестным». По мнению таджикских политологов, официальный Душанбе, не желая портить отношения ни с Западом, ни с Россией, попросту занял выжидательную позицию. Вместе с тем, Таджикистан однозначно выразил готовность сотрудничать с новыми киевскими властями, а после президентских выборов 25 мая Эмомали Рахмон одним из первых поздравил Петра Порошенко с победой, подчеркнув, что эта победа свидетельствует о «прочной поддержке народом Украины» его программы, «направленной на нормализацию ситуации в стране и ее дальнейшее социально-экономическое развитие». В целом же влияние украинского кризиса на внешнеполитический курс Таджикистана выразилось, прежде всего, в том, что таджикские официальные лица стали нарочито подчеркивать «многовекторность» внешней политики страны. Что же касается участия Таджикистана в инициированных Кремлем «евразийских» интеграционных проектах, то здесь явно просматривалось стремление Душанбе ограничиться общими заявлениями о своем интересе к Таможенному союзу (ТС) и Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС), избегая при этом каких-либо определенных обещаний и обязательств.

Постмайданная «нервозность»

Весьма характерно, что на украинские события гораздо активнее реагировал не официальный Душанбе, а таджикская оппозиция. Так, например, лидер Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) Мухиддин Кабири еще 2 марта заявил на встрече с молодежью: «Жители Украины просто не вытерпели всех коррупционных схем в системе. Посмотрите, Ющенко ушел по-мужски, Янукович не смог - он узурпировал власть. Если посмотреть на кадры, которые транслируют, то какую роскошь может себе позволить генеральный прокурор страны, когда внешний долг страны уже достиг 130 млрд. долларов, а ведь Украина - это небедная страна. То соглашение, которое подписал Янукович перед уходом, должно было быть подписано в первый же день, когда народ вышел на майдан. Янукович обязательно ответит перед украинским судом, или же международным, за те сто смертей, которые произошли. Он сейчас себя оправдывает, потому что понял, что совершил преступление».

Если от международных аспектов украинского кризиса официальный Душанбе постарался максимально дистанцироваться, то возможное «разлагающее» влияние киевского Майдана на внутриполитическую ситуацию в самом Таджикистане вызвало у таджикского руководства явную тревогу. Кабири назвал это «нервозностью», выражающейся в грубом давлении на всех возможных политических оппонентов. Свидетельством того, что таджикские власти боятся повторения украинских событий в своей собственной стране, обозреватели сочли, в частности, явно инспирированную сверху кампанию «народного протеста» против деятельности ПИВТ и других таджикских оппозиционеров. Речь идет, например, о попытках нападения на Кабири «возмущенных народных масс» в ходе его поездок по стране, а также о недавних инцидентах, связанных с незаконным сносом офиса ПИВТ в Худжанде. Сам Кабири так оценил перспективы таджикского «Майдана»: «Я думаю, что наш народ созрел для того, чтобы не допустить повторения таких событий, если политики не допустят грубых ошибок, особенно, если власти не допустят ошибки».

В конце марта лидер ПИВТ совершил довольно интересный визит в Москву, где встречался, в частности, с видным российским политиком, экс-премьером Евгением Примаковым (ныне возглавляет Совет директоров ОАО «РТИ», занимающегося комплексными системами связи и безопасности), а также с главным муфтием России Равилем Гайнутдином. Основным посылом визита Кабири в Россию стал призыв лидера ПИВТ к официальным властям России о необходимости установления полноценного сотрудничества не только с официальным Душанбе, но и с оппозицией. Причем в качестве аргумента лидер ПИВТ привел именно последние события в Украине, результатом которых, по словам Кабири, стала фактическая потеря Москвой Украины, однако при наличии взаимодействия с украинскими оппозиционными силами подобного сценария развития событий могло бы и не быть. Кабири обратился к российскому руководству с призывом сделать надлежащие выводы из украинского кризиса: «Россия должна дружить не только с правительствами стран постсоветского пространства, с которыми она и так имеет дружественные отношения, но и иметь хорошие отношения с народами этих стран».

Разговор о плюсах и минусах

Пока Кремль никак не отреагировал на призывы лидера ПИВТ, по крайней мере, официально. Между тем, как отмечает ряд экспертов, для Москвы было бы нецелесообразно игнорировать таджикскую оппозицию хотя бы потому, что она, как ни странно, в целом лояльно относиться к участию Таджикистана в «евразийских» интеграционных проектах. Так, например, руководство ПИВТ неоднократно характеризовало идею присоединения Таджикистана к Таможенному союзу как «прагматичный шаг», оговариваясь, правда, что при создании каких-то союзов надо соблюсти принцип равноправного участия всех сторон.

Лидер социал-демократов Таджикистана Рахматилло Зоиров также высказывался в пользу присоединения Таджикистана к ТС, указывая на его «своевременность». И это при том, что, например, таджикские коммунисты, которым вроде бы изначально предназначено яростно бороться за теснейшую интеграцию с Россией, настроены весьма критически в отношении кремлевских интеграционных проектов. Лидер Компартии Таджикистана Шоди Шабдолов, например, заявлял, что коммунисты Таджикистана ратуют не за Евразийский союз, а «за равноправное союзное государство, построенное на принципах великой державы и созданное идеями Ленина и Сталина». Немало скептических замечаний в адрес «евразийских» проектов раздавалось и со стороны представителей правящей Народно-демократической партии.

В целом же дискуссии вокруг гипотетического вхождения Таджикистана в ТС и ЕАЭС пока не приобрели такой степени остроты, как аналогичные дискуссии, например, в Казахстане и Кыргызстане. Наверное, это связано, в первую очередь, с тем, что полномасштабное присоединение Таджикистана к «евразийской» интеграции пока нельзя назвать близкой перспективой. Переговоры, связанные с конкретикой по этой проблеме, по большому счету, еще не начались. Тем не менее, согласно опросам, порядка 70% населения Таджикистана позитивно относится к участию страны в «евразийской» интеграции.

Что же до дискуссий, то они концентрируются, в основном, вокруг необходимости учета всех плюсов и минусов, которые принесет стране участие в ТС и ЕАЭС, а также возникающих в связи с этим угроз национальному суверенитету и гармоничному развитию международных связей Таджикистана.

Так, например, директор общественно организации «Центр свободного рынка Таджикистана» Константин Бондаренко не видит критической необходимости во вступлении Таджикистана в ЕАЭС. По его словам, единственные более-менее очевидные, но также не гарантированные экономические выгоды - это некоторая стабильность в вопросе беспошлинных поставок нефтепродуктов и обещанные преимущества общего рынка труда. «Но если в вопросе ГСМ все достаточно ясно, то я не уверен, что будет реализована декларируемая интеграция рынка труда, предполагающая свободное перемещение людей», - считает эксперт. По его мнению, есть достаточно много рисков. И без того зависимая от внешних факторов экономика Таджикистана станет еще более зависимой: «Вхождение в ЕАЭС может в значительной мере ограничить возможности дешевого импорта товаров из Китая, Турции и Ирана, что довольно критично для небогатых таджикских потребителей», - полагает Бондаренко. По его словам, ЕАЭС выглядит как не слишком прогрессивный проект также в плане ценностных ориентиров. В странах ЕАЭС становление рыночных институтов происходит сложно, процветают бюрократия и коррупция. Отсюда вывод: «Вхождение в ЕАЭС может быть удобным для элит, в том числе и потому, что снимает с них часть ответственности за собственную экономическую политику, но Таджикистан в целом скорее ведет к большей закрытости и консервации экономических проблем».

Комеб Джалилов, старший научный сотрудник отдела международного права Академии наук Таджикистана, также высказывает опасения насчет возможности сохранить в случае вступления ТС и ЕАЭС те немногие экспортные преимущества (хлопок, алюминий, дешевая летом гидроэлектроэнергия и свободная торговля с южными соседями), которыми обладает страна. По его мнению, «последние проблемы вокруг “Талко” и “Русала”, строительства Рогуна и “CASA-1000”, зондирование почвы относительно продажи вырабатываемой на территории Таджикистана гидроэлектроэнергии, минуя таджикское государство», вызывают необходимость «определить перспективу интеграции, затрагивающую и экономическую, и политическую, и культурную сферы в Таджикистане, чтобы были соблюдены интересы народа и таджикского государства».

Экспертное сообщество Таджикистана в основной своей части согласилось с выводами доклада Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития (ЦИИ ЕАБР), посвященного последствиям присоединения Таджикистана к ТС. По мнению авторов этого исследования, оно приведет лишь к незначительному изменению основных макроэкономических показателей. На начальном этапе страна получит умеренный положительный эффект от вступления в Таможенный союз. Однако выгоды увеличатся, если Таджикистану удастся воспользоваться дополнительными возможностями, которые открывает перед ним вступление в ТС. Одна из основных выгод Таджикистана от вступления заключается во вхождении в единый рынок труда. Совокупно вступление Таджикистана в ТС приведет к увеличению объемов миграции на 10-15%. При этом оценка роста заработной платы мигрантов составляет от 9% до 28%, а роста денежных переводов - от 15 до 25%.

Интеграционные маневры

Следует отметить, что и официальный Душанбе всегда настаивал на том, чтобы при вступлении в Таможенный союз едва ли не в первую очередь учитывались его интересы в области трудовой миграции. В ответ будущие партнеры по интеграционным объединениям и, прежде всего, Россия не скупились на обещания. Более того, Россия даже пошла на соглашение с Таджикистаном по вопросам трудовой миграции, предоставившее таджикским мигрантам определенные льготы. Вместе с тем в силу особой «деликатности» этой проблемы для внутриполитической жизни той же России можно предположить, что реальное согласие на полноценное участие Таджикистана в едином рынке труда потребует от российского руководства недюжинной политической изворотливости: постараться не дискредитировать себя в глазах значительной части российского общества, и так уже сильно враждебного по отношению к «понаехавшим» мигрантам. В этой связи недавнее решение правительства РФ о разрешении въезда гражданам Таджикистана только по загранпаспортам – решение внешне «суровое», но реально ничего не меняющее – можно расценивать как своего рода пропагандистскую «успокаивающую» меру.

Правда, непонятно, как сочетать включение Таджикистана в единый таможенный и трудовой рынок, скажем, с вполне реальной угрозой резкого возрастания наркотрафика из того же Таджикистана. Эксперты по безопасности постоянно задаются вопросами: что, например, делать с героином внутри таджикских арбузов, которые станут свободно пересекать российскую границу. Сейчас есть хоть какой-то шанс, что эту фуру проверят, а если не будет таможенной границы? Как бы там ни было, но Таджикистан, согласно заявлению министра экономического развития и торговли Шариф Рахимзода от 28 апреля, «будет отстаивать свои интересы при вступлении в Таможенный союз Беларуси, Казахстана и России», в том числе и в области трудовой миграции.

В целом же следует повторить, что каких-то конкретных, обязывающих заявлений по поводу ТС и ЕАЭС таджикские официальные лица стараются не делать. Такая позиция была оформлена сразу же после того, как Таджикистан впервые (2012) продекларировал общее намерение присоединиться к ТС. Довод один - Таджикистан не имеет общей границы с ТС и будет ждать вступления в союз соседнего Кыргызстана.

Был период, когда в качестве альтернативы членству Таджикистана в Таможенном союзе выдвигалось его вступление во Всемирную торговую организацию (ВТО). О «предпочтительности» членства в ВТО вхождению в Таможенный союз говорил, в частности, бывший министр иностранных дел Хамрохон Зарифи. Со сменой министра и вступлением Таджикистана в ВТО в прошлом году такое противопоставление, надо сказать, экономически и юридически не оправданное, исчезло. Однако ссылки на необходимость учета обязательств перед ВТО при ведении переговоров о присоединении Таджикистана к «евразийским» проектам подчеркнуто педалируются официальным Душанбе - так же, как и заявления о намерении проводить экономическую политику «открытых дверей».

Таким образом, Душанбе, по мнению наблюдателей, маневрирует, используя «связку» с Кыргызстаном как повод не принимать решение. Как долго это продлится, неизвестно. Кыргызстан заявляет о желании влиться в общее экономическое пространство до конца 2014 года. Однако наблюдатели скептически оценивают перспективы Бишкека, особенно в свете недавних инцидентов на таджикско-киргизской границе. «О каком союзе можно вести речь, если почти 500 километров границы Киргизии с Таджикистаном не делимитированы и не прошли процедуру демаркации? То есть ЕАЭС получает огромную контрабандную брешь, и это ненормально», - считает аналитик из Бишкека Кубат Рахимов. По его мнению, в этой ситуации либо оба государства входят в союз в связке и потом проводят административную границу, либо же доводят до логического конца переговоры, что займет немало времени. А таджикский министр Рахимзода заявил, что в Душанбе пока присматриваются, как правительство Кыргызстана реализует свой план действий по вступлению в Таможенный союз. Он отметил в то же время, что и в Казахстане пока не очень довольны вступлением в ТС. «С учетом последних изменений в российской денежно-кредитной политике, Казахстан потерял некоторые из своих международных резервов. Они даже девальвировали национальную валюту за одну ночь на 20%», - подчеркнул министр. В общем, как заявила председатель Совета Федерации РФ Валентина Матвиенко после своего недавнего визита в Душанбе, «Таджикистан проявляет интерес к Таможенному союзу, он изучает, наблюдает, размышляет».

Эксперименты с «многовекторностью»

В Душанбе прекрасно понимают, что заинтересованность Кремля в присоединении Таджикистана к ТС и ЕАЭС обусловлена вовсе не экономическими, а геополитическими соображениями. Ведь на Таджикистан приходится всего 0,1% внешнего товарооборота России. В то же время геополитическое значение Таджикистана для российских интересов в регионе в свете обострения глобального соперничества России с Западом, ситуации в Афганистане и т.д. трудно переоценить. В этой связи ряд наблюдателей, например, Галим Фасхутдинов, отмечает, что события в Украине явно негативно повлияли на российский имидж в Таджикистане: наличие там 201-й российской военной базы «является своего рода раздражителем для некоторых властных кругов и слоев общества, так как роль российских военных в Крыму позволяет проводить прямые аналогии с возможным сценарием в Таджикистане».

На этом фоне особое внимание экспертов, особенно российских, привлек подчеркнуто теплый прием, который был оказан в Душанбе визитерам из США: представителю Госдепартамента по Южной и Центральной Азии Ричарду Хогланду (февраль) и помощнику госсекретаря по Центральной и Южной Азии Нише Десай Бисвал (июнь), которые были приняты президентом Рахмоном. В частности, по окончании переговоров г-жа Бисвал отметила, что «нынешние консультации впервые прошли в более плодотворном и активном русле, подняв планку на значимый профессиональный уровень». В свою очередь, первый заместитель таджикского МИД Озода Рахмон очень высоко оценила «особую роль США в поддержке безопасности на пространствах Центральной Азии». В ряде российских СМИ с явным неудовольствием сообщалось, что «взамен вложений в экономику Таджикистана Вашингтон может предложить, если уже не предложил, военное сотрудничество и более конкретно – размещение своих объектов на территории этой страны». Однозначно позитивные оценки с обеих сторон прозвучали в адрес практически всех областей американо-таджикских отношений. Посланцы Госдепартамента даже похвалили местную власть за некие усилия по улучшению положения с правами человека, притом что ранее Вашингтон неуклонно критиковал Душанбе за нарушения в этой области.

С одной стороны, столь благожелательный прием американских представителей, безусловно, является демонстрацией нежелания Душанбе следовать за Россией в ее конфронтации с Западом. С другой стороны, как считает, например, российский обозреватель Михаил Андреев, речь идет об «очередном намеке Душанбе в адрес Москвы на продолжение уступок и преференций в отношениях между Россией и Таджикистаном». Несомненно, таджикские «эксперименты с политикой «многовекторности» восторга в Кремле не вызывают. И Москве, по мнению Андреева, «остается лишь гадать об уровне дальнейшего развития российско-таджикских связей и задать господину Рахмону всего один простой вопрос: в каком эквиваленте оценивается «успешное сотрудничество с США», и на какие цели в Таджикистане тратятся американские средства?»

Михаил Калишевский

Международное информационное агентство «Фергана»