Знакомая каждому из нас «народная мудрость», стоящая за поговоркой «бьет – значит, любит», в Узбекистане актуальна вдвойне и скрывает в себе суровую реальность, заключающуюся, прежде всего, в привычности домашнего насилия. В условиях непрозрачного информационно-статистического пространства республики власти предпочитают замалчивать проблему, сервируя ее соусом традиционных ценностей. Женщина Востока, с молоком матери впитавшая стереотип о превосходстве мужчины над слабым полом, уже с ранних лет готовится служить своему «хозяину», почитать и уважать его, беспрекословно исполняя все его команды и прихоти.

Об этой проблеме в стране принято говорить лишь на кухонном уровне или на махаллинских (общинных) сходах, где имеются специальные примирительные комиссии, задача которых – путем уговоров и наставлений не допустить постыдного для узбекского общества скандала-развода. На «усмирение» строптивых направлены и действия государственных мужей, которые при бракоразводном процессе принимают явно карательные меры, вынуждающие инициаторов развода платить неподъемные суммы штрафов или (до достижения детей возраста трех лет) насильственно удерживать под одной крышей супругов, люто ненавидящих друг друга.

В Узбекистане практически не ведется мониторинг проблемы домашнего насилия, отсутствуют действенные механизмы и инструменты ее регулирования. Однако это не останавливает ответственных за гендерное равенство правительственных чиновников от подачи международному сообществу благостных отчетов и заявлений о «генетически сложившихся принципах уважения к женщине, сестре, матери». Любит повторять избитые фразы на почетных «женских мероприятиях» и президент страны Ислам Каримов: «Отношение к женщине должно служить мерилом духовной, нравственной зрелости нашего общества».

Между тем, проблема насилия в узбекской семье не только существует – она прогрессирует, становясь нормой жизни для абсолютного большинства населения, как мужчин, так и самих женщин. Но на эту проблему общество обращает внимание лишь тогда, когда она выходит за привычные рамки.

Изверг ХХI века

В конце октября 2013 года семья скромных сельчан Маджида и Гульпаршин Шертаевых из поселка Арген Кибрайского района Ташкентской области неожиданно узнала о том, что их старшая дочь Дильноза уже более трех лет живет в прямом смысле под пытками, терпя страшные формы домашнего насилия со стороны своего мужа - Эрлана Уразбаева. Причем все ужасы средневековой «инквизиции» Эрлана над Дильнозой происходили на глазах крошечных малышей – годовалого сынишки Зиедбека и дочки Азизы двух с половиной лет. Множественные телесные повреждения, страх и постоянные издевательства привели молодую женщину на больничную койку, едва не лишив ее рассудка.

Пересилив страх перед угрозами зятя-изверга, родители девушки все же решились вынести сор из избы, обратившись с заявлениями в местные органы правопорядка. Но тщетно – ни правоохранительные органы, ни прокуратура, ни махаллинский актив не сочли нужным вмешаться в нестандартную семейную ситуацию, отмахнувшись утверждениями типа «бьет – значит, любит». Местные власти не насторожило даже то, что Уразбаев регулярно угрожал убийством жене и ее родным, если кто-нибудь из них посмеет заявить на него в милицию.

Восток, конечно, дело тонкое, но эта драма, начавшаяся как романтическая история двух влюбленных, воссоединившихся вопреки воле родных, сегодня грозит вылиться в очередную судебную тяжбу. Хорошо еще, если при этом не прольется чья-то кровь. На кону - не только сломанная судьба молодой женщины, нуждающейся теперь в дорогостоящем лечении и долгой психологической реабилитации, но и двух ее малолетних детей.

Правозащитники против бездействия органов

«К нам домой приходили сотрудники милиции, они повздыхали: мол, это ваши личные семейные дела, - и ушли, ничего не предприняв в отношении нашего зятя-насильника, - рассказывает, едва сдерживая слезы, отец пострадавшей Маджид Шертаев. - Устав от хождений по инстанциям и ежедневного страха за жизнь дочери, мы с женой были вынуждены обратиться за помощью к узбекской правозащитнице Елене Урлаевой. Выслушав нас, она тут же подготовила необходимые письма-жалобы в соответствующие органы правопорядка и контроля, подала заявку в ГУВД о намерении пикетировать 3 января резиденцию «Кук сарай» президента Ислама Каримова с требованием пресечь преступные действия Эрлана Уразбаева и привлечь к ответственности бездействующих милиционеров Кибрайского РУВД, которых зовут Абдулазиз и Учкун».

Правозащитники оперативно подготовили и жалобы для отправки в национальные инстанции и Специальному докладчику ООН по вопросу о насилии в отношении женщин, его причинах и последствиях.

Однако, как сообщает сама Урлаева, довести акцию протеста до финала 4 января правозащитникам и супругам Шертаевым не позволили сотрудники милиции Мирзо-Улугбекского РУВД, озабоченные тем, что «в этот день президент Узбекистана в своей резиденции принимал гостей, резиденция была оцеплена милицией, вдоль ведущей к ней дороги стояли автомашины с сотрудниками СНБ и снайперами».

По словам Урлаевой и родственников Дильнозы, как только они, невзирая на слежку, прошли несколько метров в сторону резиденции, к ним сразу же подъехала милицейская автомашина, и они были задержаны.

Далее как обычно: многочасовые допросы (до 20.00 в опорном пункте милиции №4547) участников пикета о целях их акции, изъятие плакатов с требованиями, составление бессмысленных протоколов, объяснений...

Хотя акцию протеста и не удалось завершить, как задумывалось, тем не менее, она дала свои результаты: столичные милиционеры, разозлившиеся на своих кибрайских коллег, спровоцировавших этот пикет недовольства у президентской резиденции, уполномочили последних принять надлежащие меры в отношении насильника-истязателя Уразбаева.

«Боимся спать по ночам – а вдруг придет убивать?»

По словам Маджида Шертаева, за минувшие после акции протеста дни никаких изменений в действиях кибрайской милиции не произошло – Эрлан Уразбаев до сих пор на свободе, а Дильноза продолжает вздрагивать и биться в истерике от любого стука в дверь и постороннего шума.

«У нашей всегда здоровой и жизнерадостной Дильнозы теперь часто наблюдаются обмороки, она вскакивает среди ночи и начинает, рыдая, звать на помощь, умоляет не покидать ее даже днем, - рассказывает Маджид-ака. – Видит Бог, мы никуда не собирались обращаться, а теперь, - после того, как милиция проигнорировала наши заявления, - у нас нет другого пути, кроме как призывать на помощь здравомыслящих людей: мы боимся спать по ночам, устраиваем дежурства возле кровати дочери. У нас нет никакой гарантии, что ее муж однажды не вернется и не осуществит обещанное злодеяние».

Шертаев рассказал, что 24 октября прошлого года его дочери с трудом удалось сбежать с двумя крохотными детьми от озверевшего мужа. На нее страшно было смотреть: все тело в кроваво-черных синяках, волдырях и ссадинах, она еле стояла на распухших от тяжелых ударов ногах – муж бил скалкой так, что полопались кровеносные сосуды, местами кожа вскрылась.

Если б не оглушительные крики маленьких детей, застывших от ужаса, Эрлан осуществил бы еще один изощренный способ пытки: он хотел проколоть пальцы Дильнозы предварительно приготовленными иголками.

При этом родной брат Эрлана Хуршид, ставший невольным свидетелем пыток и попытавшийся разрядить ситуацию, получил ножевые ранения.

Кто поможет беззащитным?

28 октября Дильнозу экстренно госпитализировали, она пролежала в больнице восемь дней. Правую ногу пришлось срочно прооперировать, чтобы избежать ампутации, а левую врачи решили пока не трогать – сказали, что сердце женщины может не выдержать еще одной операции.

Для отца четверых детей, инвалида второй группы, чье пособие составляет всего-навсего 500 тысяч сумов (менее $200), а жена тоже не блещет здоровьем и в настоящий момент занимается сбором документов для получения пенсии, - это очень серьезное испытание. Попробуйте на эти деньги и семью из шести человек прокормить (кроме Дильнозы с ее малышами, в семье есть еще ребенок школьного возраста), и лекарства покупать.

Но Шертаев твердо решил: как бы туго не приходилось, Дильнозу он не вернет мужу-извергу! И продолжит добиваться для него справедливого наказания – как за нравственные и физические страдания дочери и внуков, так и за распространение зятем клеветнических слухов: мол, ему пришлось проучить жену за то, что она «гуляет».

«Где ж это видано, чтобы дети даже не вспоминали своего отца! За свою коротенькую жизнь они натерпелись такого, что теперь будто боятся воспоминаний о нем. Даже врачи Кибрайской центральной больницы, увидев нанесенные Эрланом моей дочери телесные повреждения, были в шоке – такое мог сотворить только маньяк», - говорит Маджид-ака.

Он с содроганием вспоминает о том, как над ее любимой дочерью издевался человек, еще недавно клятвенно обещавший беречь и холить свою молодую жену: «Надевал ей на голову противогаз, связывал и бил, пока она не упадет в полуобморочном состоянии, на протяжении четырех дней вливал ей, кормящей маме, в рот водку, а когда ее рвало – снимал этот мучительный процесс на видео, приговаривая, что она скоро умрет! Даже находясь в больнице, в окружении медперсонала, дочь жила в постоянном страхе: вот-вот откроется дверь и появится ее мучитель. Сейчас она продолжает лечение дома, гематома кожных покровов почти сошла, но остается крайне тяжелым ее психическое состояние – она то начинает сильно плакать, то беспричинно смеется. Невропатолог настаивает на лечении, да разве нам это сейчас под силу», - сетует несчастный отец.

Гендер «по-узбекски»: де-юре и де-факто

По мнению независимых исследователей, узбекские власти ориентированы на ценности традиционного общества и полностью игнорируют проблему гендерного насилия, хотя формально в стране предпринимаются шаги для установления равенства полов.

О плачевных результатах исследования положения узбекских женщин, негласно находящихся в статусе рабынь, особенно в сельской местности, в свое время неоднократно сигнализировала международная организация Human Rights Watch, представляя властям Узбекистана неопровержимые доказательства, за что и поплатилась выдворением из страны. Выводы, основанные на результатах опросов широкого круга ученых-социологов, должностных лиц, пострадавших женщин, сотрудников милиции, активистов женских ННО и прочих дают основание полагать, что домашнее насилие и дискриминация женщин являются обычной – нормальной! - практикой.

По данным исследований одного из государственных институтов, проведенных в конце 1990-х годов, более чем 60 процентами женского населения Узбекистана насилие на бытовой почве воспринимается как «нормальная ситуация». В семейных конфликтах обвиняется, в первую очередь, сама женщина, «не сумевшая найти подход» к мужу и «позабывшая» об извечных «женских ценностях» - покорности и подчинении.

Освещение жизни узбекской семьи ведется в русле утвержденной государством политики, подконтрольная узбекская пресса и телевидение освещают «деликатные» вопросы настороженно, делая упор на пропаганду положительных примеров и моделей поведения.

Несмотря на отсутствие официальной системы постоянного отслеживания динамики проявления насилия в отношении узбекских женщин, как сообщают независимые исследователи проблемы, все же имеются выборочные статистические и другие свидетельства, подтверждающие обоснованность тревоги Комитета ООН по ликвидации всех форм дискриминации и насилия в отношении женщин.

«Женщина должна бояться возможного физического насилия со стороны мужа, иначе не будет порядка в семье», - таково мнение почти 50 процентов участников опроса. Примечательно, что в «поучительных» избиениях жен мужьями и дочерей - отцами респонденты (мужчины и даже женщины) не видят ничего предосудительного. Вполне приемлем для них и тезис о том, что «жена является собственностью мужа». В то же время 85 процентов опрошенных разделяют мнение, что любой человек, совершивший насилие (психическое или физическое) над личностью женщины, должен быть наказан согласно действующим законам страны. Вот такая логика.

По утверждению Human Rights Watch, властные структуры Узбекистана подозреваются в недобросовестном выполнении обязательств, принятых в рамках ОБСЕ, о чем свидетельствует «бумажный» характер деклараций, отражающих демократические подходы к правам и основным свободам человека, включая обеспечение гендерного равенства.

Между тем, декларируемая узбекским правительством приверженность идее женского равноправия еще не нашла своего адекватного отражения в национальном законодательстве: в нем нет ни определения термина «дискриминация женщин», ни специального закона о равном партнерстве полов. К тому же, структура узбекской семьи выстроена таким образом, что только усугубляет второстепенную роль женщины, отдавая приоритет главе семьи – мужчине.

…На одной из посвященных гендерной тематике журналистских встреч, организованных несколько лет назад Общественным фондом поддержки независимых СМИ и Центром переподготовки журналистов, бывший глава фонда Джамалитдин Хакимов, крайне эмоционально возражая сторонникам гендерного равенства, высказал свою точку зрения на этот вопрос примерно так: «Вы что, хотите, чтобы, благодаря вашему гендеру, моя жена или дочь явились домой пьяные из ресторана или другой гулянки в три часа ночи, а я бы встречал их с милой улыбкой?! Ишь, чего захотели!»

Комментарии, что называется, излишни.

Международное информационное агентство «Фергана»