Загадки «Желтоксана». К 25-летию алма-атинских событий 16–18 декабря 1986 года
В череде юбилейных дат этого года, связанных со значимыми событиями рубежа 80-х и 90-х годов прошлого века, особое место занимает 25-летие «Желтоксана» (от казахского Желтоқсан — декабрь). Так в Казахстане называют трагедию, произошедшую в Алма-Ате 16-18 декабря 1986 года. И спустя четверть века это первое в эпоху «перестройки» массовое выступление против политики советского руководства вызывает самые противоречивые толкования и оценки.
Если говорить о российских исторических, а вернее - историко-публицистических работах, очерках, воспоминаниях и так далее (поскольку по-настоящему научных исследований по этому вопросу до сих пор нет), то трактовка этих событий остается, в принципе, в рамках версии, излагавшейся официальной пропагандой сразу же после «Желтоксана». То есть, по-прежнему утверждается, что в декабре 1986 года казахская молодежь, «подстрекаемая националистическими элементами» (в более поздних интерпретациях к ним добавляются «регионально-клановые группировки»), вышла на улицы под националистическими, сепаратистскими и прочими экстремистскими лозунгами и вкупе с «хулиганствующими, паразитическими и другими антиобщественными лицами», естественно, под влиянием алкоголя и наркотиков, учинила крупномасштабные беспорядки. То есть, напала на силы правопорядка и устроила поджоги и погромы, направленные против неказахского, прежде всего, русского населения. В качестве одной из главных причин, вызвавших эти события, обычно указывается «нерешительная» (а то и «предательская») политика Горбачева, а также его попустительство подрывной деятельности националистов, сепаратистов, региональных кланов и, конечно же, западных спецслужб, что в конечном итоге и «развалило» СССР.
В современной казахской традиции события декабря 1986 обычно характеризуются как жестоко подавленное тоталитарным режимом демократическое народное выступление (даже восстание), как выражение государствообразующей воли казахского народа к суверенитету и независимости. В частности, Нурсултан Назарбаев, естественно, уже будучи президентом независимого государства, неоднократно говорил, что «Желтоксан» положил «начало обретению Казахстаном независимости и суверенитета». Но на этом общность в оценках тех событий, пожалуй, и заканчивается. До сих пор в Казахстане ведется довольно острая полемика об инициаторах волнений, о подлинных «кукловодах», о загадках начального периода выступлений и прочих «белых пятнах». Причем нет недостатка в самых разных конспирологических версиях и вытекающих отсюда обвинениях в адрес конкретных лиц, включая нынешнее руководство страны, даже самого Назарбаева (последнее, естественно, имеет место лишь за рамками «системного» политического пространства). Вся эта полемика так же, как и требования довести до конца расследование, продолжают оставаться частью уже современной политической жизни Казахстана. Что стало особенно заметно по мере приближения другой знаменательной даты – 20-летия государственной независимости.
Следует признать, что «белых пятен» во всей этой истории действительно предостаточно. Многие документы, касающиеся декабрьских событий, хранятся в архивах Москвы и Алма-Аты, и еще не опубликованы. До сих пор нет более-менее точных данных о количестве жертв и пострадавших. И это несмотря на работу нескольких комиссий по расследованию, в том числе уже после обретения независимости (в 1992–1995 годах). Тогда расследование фактически замяли, что привело к весьма острым протестам, включая голодовки, и к новым обвинениям в адрес руководства страны - в нежелании выяснить истину, более того, в боязни, что правда выйдет наружу. Вот и совсем недавно представители движения «Желтоқсан акикаты» обратились к Назарбаеву с петицией, в которой говорилось, что в преддверии празднования 20-летия независимости Казахстана «продолжается замалчивание как в местных СМИ, так и официальными лицами другой даты – 25-летия протестных выступлений в Алматы студентов и рабочей молодежи в декабре 1986 года». «Желтоксановцы», утверждая, что они собрали в свою поддержку 80 тысяч подписей, считают необходимым возобновить работу специальной комиссии, которая должна дать политическую оценку событиям, внести изменения в существующие законодательные акты и использовать уроки декабря 1986 года для «воспитания подрастающего поколения в духе патриотизма».
Сюрприз с Колбиным
Общеизвестно, что «спусковым крючком» декабрьских событий стал состоявшийся утром 16 декабря 1986 года пленум ЦК компартии Казахстана, отправивший на пенсию многолетнего партийного лидера республики Динмухамеда Кунаева и «единогласно избравший» на его место Геннадия Колбина, работавшего до того первым секретарем Ульяновского обкома КПСС. Вся операция была проделана примерно за полчаса, при этом, как это обычно и случалось в советские времена, население было поставлено перед свершившимся фактом, ему никто и не собирался объяснять, почему весьма популярного в Казахстане деятеля, имевшего в глазах казахстанцев несомненные заслуги перед республикой и к тому же принадлежавшего к «титульной» нации, вдруг заменили на Колбина – самого настоящего «варяга», никак не связанного с Казахстаном.
Понятное дело, если бы такую операцию проделали лет на пять пораньше, то это не вызвало бы никакой публичной реакции – в «застойный» период и тем более в предшествующие ему времена было, мягко говоря, не принято открыто обсуждать решения высшего руководства, не говоря уже о том, чтобы осуждать их. Но в том-то и дело, что к тому моменту набирала обороты пресловутая «перестройка», людям уже успели прожужжать все уши насчет «гласности» и «демократизации», их постоянно призывали активно участвовать в общественной жизни, внося тем самым свой вклад в искомое «ускорение». А тут такой афронт – келейно назначенный «варяг», да еще в республике, где из восемнадцати предыдущих первых секретарей только трое принадлежали к «титульной» нации.
По некоторым данным, первые, очень небольшие группы протестующих появились на площади Брежнева почти сразу после окончания пленума – во второй половине дня 16 декабря. И они сразу же были рассеяны милицией. Есть сведения, что силовые структуры, действуя по директиве из Москвы, сразу же запустили систему мероприятий секретного плана «Метель», предусматривавшего жесткое подавление волнений. В Алма-Ату стали перебрасываться отряды милицейского спецназа, в частности, из Пермской области, а из ряда соседних с Казахстаном областей РСФСР выдвигались части внутренних войск. В самой столице Казахстана планировалось задействовать курсантов Алма-Атинского училища погранвойск КГБ.
Между тем, слухи о выступлении на площади мгновенно облетели город. Из оперативных сводок КГБ и МВД республики: «16 декабря 1986 года 21.00-22.30. Общежитие Алма-атинского государственного театрально-художественного института. Студенты (фамилии опущены) обошли ряд комнат и возбудили студентов своим несогласием с решением V Пленума. В ходе дискуссии было высказано предложение снова выразить свой протест путем выхода на площадь им. Брежнева. В то же время их сокурсники (фамилии опущены) провели подстрекательскую работу в общежитии №1 института иностранных языков, где их активно поддержали».
Утром 17 декабря на площади Брежнева появились группы (сначала общей численностью примерно в 200 человек) учащейся молодежи, в большинстве своем казахов, державших плакаты с вполне лояльными советской власти лозунгами: «Да здравствуют идеи Ленина!», «Мы за добровольное сближение нации, а не за принудительное!». Число манифестантов быстро росло и вскоре достигло нескольких тысяч. Тональность лозунгов несколько изменилась: «Каждому народу -- свой лидер!», «Не быть 37-му!», «Положить конец великодержавному безумию!», «Хватит диктовать!», «Идет перестройка, где демократия?».
Вместе с тем, демонстранты, требуя отмены решения об избрании Колбина, не настаивали, чтобы пост первого секретаря занял обязательно казах. Говорилось только о том, чтобы он был «свой», то есть тесно связанный с республикой человек. При этом назывались конкретные кандидаты, в числе них были и русские, и представители других национальностей, для которых Казахстан являлся родиной (Е.Ауельбеков, В. Демиденко, З.Камалиденов, О.Мирошхин, Н.Морозов, С.Мукашев, Н.Назарбаев и другие).
Кто «тайный кукловод»?
Конечно же, декабрьский пленум, послуживший непосредственным толчком к началу протестов, был лишь официальным оформлением ранее принятых решений. Принимались они, понятное дело, не в Алма-Ате, а в Москве. И вот вопрос, почему были приняты именно такие, мягко говоря, непродуманные решения, остается одной из главных загадок «Желтоксана». Ответы на этот вопрос до сих пор даются самые разные. Однако всех их объединяет нечто общее – все крутится вокруг трех главных персонажей: Кунаева, Назарбаева и, естественно, Горбачева.
Кунаев оказался в числе главных «подозреваемых» почти сразу же после декабрьских событий. Немедленно пошли всякого рода разговоры, что это Кунаев, используя свой авторитет и влияние в республике, спровоцировал волнения, желая доказать центру свою «незаменимость» и добиться если не своего возвращения на высший пост, то назначения на него подконтрольной ему фигуры. Поэтому именно Кунаев якобы подтолкнул Горбачева к назначению не Нурсултана Назарбаева, считавшегося очевидным преемником, отношения с которым у Кунаева к тому моменту испортились, а заведомо «непроходного» Колбина.
Среди главных сторонников именно этой версии находится, прежде всего, сам Назарбаев. В его письме, направленном в комиссию Верховного Совета Казахской ССР, созданную в 1990 году для расследования алма-атинских событий, утверждается следующее: «Неприглядную роль в процессах, предшествующих Декабрьским событиям, как и непосредственно в событиях 17-18 декабря 1986 года, сыграл Динмухамед Кунаев. Еще за месяц до Пятого пленума он подал в Политбюро ЦК КПСС заявление об освобождении его от должности Первого секретаря ЦК Компартии Казахстана, и зная, кто станет его преемником, не проинформировал об этом членов Бюро ЦК. И неслучайно, поскольку теперь известно, что орготделом ЦК КПСС первоначально был предложен ряд кандидатур местных товарищей. Однако, когда о них спросили мнение Динмухамеда Кунаева, то тот дал отрицательный отзыв, заявив, что в республике, дескать, подготовленных людей нет, и на пост Первого секретаря ЦК надо искать «человека со стороны».
Эту версию фактически поддерживает и Горбачев в своей вышедшей в 1995 году книге«Жизнь и реформы»: «Смысл его (Кунаева) рассуждений состоял в том, что осложнение обстановки в Бюро ЦК связано с интригами премьер-министра Нурсултана Назарбаева, который рвется к власти. Динмухамед Кунаев крайне негативно характеризовал его, все время повторял: «Это опасный человек. Его надо остановить.
Естественно, возник разговор о возможном преемнике. Динмухамед Кунаев не назвал ни Камалиденова, ни Ауельбекова, ни тем более Назарбаева.
- Михаил Сергеевич, – сказал он, – сейчас некого ставить, тем более из местных казахов. В этой сложной ситуации на посту первого секретаря должен быть русский».
Впоследствии Кунаеву инкриминировалось также и то, что он отказался выступить перед демонстрантами и уговорить их разойтись, поддержав избрание Колбина. В том же письме комиссии по расследованию Назарбаев сообщает: «Я и многие члены Бюро ЦК были свидетелями того, как 17 декабря 1986 года Д.А.Кунаев отказался от предложения выйти к демонстрантам, хотя, на мой взгляд, он сам, по собственной инициативе должен был поговорить с молодежью… В частности, на наше предложение Д.А.Кунаев ответил, что пусть с демонстрантами говорят С.М.Мукашев или Н.А.Назарбаев, и, срочно покинув кабинет Г.В.Колбина, уехал домой».
А вот свидетельство зампредседателя КГБ СССР Филиппа Бобкова, прибывшего 17 декабря Алма-Ату в составе специальной группы во главе с членом Политбюро ЦК КПСС М.С.Соломенцевым: «По отдельным замечаниям Колбина стало ясно, что основную вину за все, что произошло, они возлагают на Председателя КГБ Мирошника, не обратившего должного внимания на козни кунаевских ставленников, якобы организовавших эти провокационные выступления... Все осуждали Кунаева, который отказался выступить на митинге и призвать собравшихся на площади поддержать избрание Колбина».
Правда, у самого Кунаева прямо противоположная трактовка событий, как относительно его рекомендаций Горбачеву, так и насчет своего поведения в здании ЦК 17 декабря. Вот отрывок из его книги «О моем времени», опубликованной в 1992 году: «Когда Михаил Горбачев вернулся из Индии, согласно нашей договоренности я приехал в Москву. Был у Михаила Горбачева и вручил ему заявление с просьбой рассмотреть вопрос о моем уходе на пенсию… Он принял заявление и сказал, что поддерживает мою просьбу. В конце разговора спросил Михаила Горбачева о том, кто будет секретарем вместо меня. Он ответил: «Позвольте это решить нам самим». Затем мы попрощались, и я уехал в Алма-Ату».
Кунаев подтверждает, что утром 17 декабря его вызвали в здание ЦК, и он приехал. Но, по его словам, «о моем выступлении речь не шла, несмотря на то, что я просидел в кабинете Колбина свыше двух часов». А затем Кунаеву якобы было сказано: «Вы свободны, отдыхайте. Мы сами примем меры и наведем порядок».
В кругах, оппозиционных нынешнему президенту Казахстана, получила хождение и версия о том, что «тайным кукловодом» декабрьских волнений был не кто иной, как сам Нурсултан Назарбаев. Якобы он рассчитывал занять место Кунаева, но в силу интриг его московских и алма-атинских недоброжелателей эти планы не смогли реализоваться. А вот массовые беспорядки, с одной стороны, неизбежно скомпрометировали бы Кунаева и его сторонников (дескать, до чего довели республику), а с другой, показали бы неприемлемость для Казахстана «варяга» Колбина и необходимость замены его на «местного», то есть на уже тогда стоявшего в первом ряду претендентов на высший республиканский пост Назарбаева. Собственно, это в конечном итоге и произошло: Колбин продержался в Казахстане всего около трех лет, и его преемником стал Нурсултан Абишевич.
Косвенные намеки на присутствие иных, помимо Кунаева, «тайных вдохновителей» волнений имеются и в воспоминаниях Бобкова: «Мне запомнилась одна деталь: кто-то настойчиво говорил о том, что едва ли не главным зачинщиком беспорядков был знаменитый казахский поэт Олжас Сулейменов. Действительно, толпа требовала, чтобы он выступил на митинге. Но когда я спросил у казахских товарищей, где Сулейменов, секретарь ЦК Камалиденов ответил, что он уехал из города и его не нашли. Позже я узнал, что Олжас Сулейменов был в те дни в городе, хотел выступить перед согражданами, но ему не дали этого сделать. У меня закралось сомнение: так ли уж хотели некоторые руководители республики установить там порядок... Недаром они обвиняли во всем сторонников Кунаева... В общем, назначение Колбина было явно непродуманным шагом, оно породило негативные настроения в руководстве Казахстана. Безусловно, тяжелый осадок был после этих событий и у Назарбаева, ибо он стал жертвой интриги, которую плел Камалиденов, пользуясь поддержкой в аппарате ЦК КПСС. А интриги в таком серьезном деле, как руководство республикой, всегда приводят к одному: простые люди за все платят своей кровью».
Еще более недвусмысленно обвинения в адрес Назарбаева сформулированы в комментарии к воспоминаниям Бобкова, опубликованным в 2008 году информагентством Kazakhstan Today, где также публиковались посвященные «Желтоксану» материалы из личного архива опального зятя Назарбаева Рахата Алиева: «События, произошедшие в Алма-Ате, по воспоминаниям чекиста Бобкова, лишний раз подтверждают, что в этой стране (Казахстане) интриги плетутся мастерами этого жанра. Кого мог причислить к организаторам погрома служитель щита и меча? Конечно, только тех, кого отстранили от власти. Нельзя назвать истинного кукловода, как бы этого ни хотелось, ведь главный интриган становится в итоге главным над всеми исполнителями провинциального театра. По прошествии лет Назарбаев сам запутался, давая многочисленные объяснения о прошедших событиях. Говорил, что он выводил молодежь, чуть ли не за ручку на защиту государства от русификации и восстановления в полномочиях Кунаева. Позже утверждал, что был против всяких манифестаций и митингов, и призывал отказаться от массовых выступлений. Но всем ясно, что Назарбаев схватил власть в свои руки именно в тот период, и по сей день путем махинаций и подтасовок, подкупов и шантажа держит власть в своих руках».
Схожей версии придерживается и председатель общественного объединения «Алга, Азаттык!» Жасарал Куанышалин. В одном из интервью, данных в декабре 2008 года, он заявил: «Выступление не было стихийным, скорее, организованным. Прежде всего, лицами, находившимися на высшем уровне, вполне возможно, самим Назарбаевым».
Наконец, есть версия, что волнения были спровоцированы Кремлем. Ее сторонники отмечают, что в течение 1986 года в Казахстан не раз приезжали высокопоставленные лица из Москвы, в том числе и Николай Рыжков. Якобы есть свидетельства о том, что в декабре 1986 года «было произведено усиление» на границах Казахстана. Отмечается, что «исследования данного вопроса, возможно, показали бы, что декабрьские события в определенной степени были спровоцированы самой Москвой, опасавшейся авторитета Динмухаммеда Кунаева не только в родной республике, но и во всем Советском Союзе».
Остается добавить, что в числе причин, побудивших Кремль направить Колбина в Казахстан, некоторые казахские деятели называют якобы существовавший план передачи богатого энергоресурсами Западного Казахстана в состав РСФСР. Тот же г-н Куанышалин утверждал: «Скорая (за 17 минут!) смена Кунаева Колбиным, вероятно, и была запланирована, чтобы его руками осуществить этот план. И вот тут настал момент оценки декабрьских событий как явления, которое сохранило нам Западный Казахстан и сорвало кремлевские планы. Хотя организация восстания была направлена на осуществление личных карьерных амбиций, получилось так, что выступление молодежи сыграло роль тормоза в отторжении части территорий. Конечно, вся эта история получила широчайший международный резонанс, и в этих условиях попытки присоединения западных областей Казахстана к России могли бы быть не так поняты мировым сообществом. Естественно, поэтому Кремль временно отказался от своих намерений».
Кто «первый начал»?
Относительно того, как фактически развивались события на площади Брежнева, тоже существуют прямо противоположные версии. Проще говоря, даются прямо противоположные ответы на вопрос: «Кто первый начал?» Официальная версия, понятное дело, сразу же исходила из того, что первыми начали демонстранты.
Именно в русле этой версии строит свои воспоминания и Бобков: «Обстановка накалялась с каждым часом, появились ораторы, склонившие на свою сторону студентов, наиболее экстремистски настроенные начали призывать к штурму здания ЦК. В целях недопущения беспорядков к площади приказали подтянуть внутренние войска, а само здание ЦК охраняли курсанты пограничного училища. У солдат не было огнестрельного оружия. Уговоры не увенчались успехом, зато дали результат призывы подстрекателей. Собравшиеся на площади с громкими криками бросились на штурм здания ЦК, пытаясь опрокинуть шеренги солдат, милиции и пограничников. Завязалась драка. В ход пошли колья, арматура, камни, солдаты вынуждены были применить ремни и дубинки. Разбушевавшиеся хулиганы подожгли несколько автомашин, разгромили витрины двух магазинов неподалеку от площади. Число погромщиков множилось. Попытки усмирить толпу оказались безрезультатными. Появились раненые с обеих сторон, был зверски убит дружинник - работник местного телевидения».
Совершенно другую картину дают свидетельства очевидцев, опрошенных членами комиссии Президиума Верховного Совета Казахской ССР, работавшей в 1989-1990 годах. Итак, 17 декабря в семь утра на площади имени Брежнева появились первые группы молодежи. К полудню их было около пяти тысяч: «В колонне слышался смех, ребята и девушки пели песни. Колонна шла в сторону площади. Все напоминало марш мира... В руках у демонстрантов были лозунги «Каждому народу - своего вождя», «Да здравствует ленинская национальная политика», портреты Ленина.
9.30-15.00: По согласованию с ЦК КП Казахстана МВД оцепило площадь. Время от времени работники милиции выхватывали из толпы демонстрантов и арестовывали их. Очевидец Е.Айтжанова: «Около 11 часов девушку, которая шла не в колонне, а по тротуару, схватил огромного роста усатый милиционер. Девушка растерялась и хотела высвободиться из его рук. Он стал ее швырять, у нее с ноги упал сапог, она упала».
15.00. Оцепление усилено курсантами школы милиции и пожарно-технического училища. Перед собравшимися выступили секретарь ЦК 3.Камалиденов, Председатель Президиума Верховного Совета Казахской ССР С.Мукашев, председатель Совета министров Н.Назарбаев. 1-й секретарь Алма-атинского обкома партии М.Мендыбаев и другие. Все они призывали демонстрантов успокоиться и разойтись.
Свидетели: «Речи ораторов-демонстрантов заглушались песнями казахских композиторов, транслировавшимися через стационарные репродукторы. Но во время выступлений руководителей республики, увещевавших покинуть площадь, музыка отключалась». В то же время в материалах комиссии отмечалось: «Надо признать, что действия части демонстрантов нередко выходили за рамки законного поведения. При попытках диалога с руководителями республики демонстранты проявили по отношению к ним отсутствие политической культуры, нетерпимость, недопустимое неуважение, вплоть до прямых оскорблений и хулиганских выходок».
18.05. С призывами разойтись выступили прокурор республики Г.Елемисов и первый замминистра внутренних дел Казахстана Э.Басаров. Э.Кадыржанов, бывший директор Алма-атинского электротехнического завода свидетельствовал: «17 декабря я получил команду мобилизовать дружинников завода и направить их на площадь. Они должны были иметь средства для отпора в виде прутьев, палок, арматуры. Команда поступила от первого секретаря Октябрьского РК партии». Е. Дунаев, слесарь электровагоноремонтного завода: «Вечером я и несколько человек с завода дежурили в ДНД. Люди, которые выезжали на площадь, брали с собой палки, прутья, обрезки кабеля».
18.15. Предпринята попытка разгона, применены пожарные машины. Очевидец М.3вонцов: «На толпу пошли пожарные машины с водометами. С этой минуты начались беспорядки. Толпа переворачивала и жгла машины, забрасывала камнями солдат... Курсанты были вооружены саперными лопатками». А.Кекилбаев, впоследствии государственный советник Республики Казахстан: «Первыми с криком «ура!» пошли в атаку курсанты пограничного училища КГБ СССР. Демонстрация была подавлена силой, с применением саперных лопат, служебных собак, брандспойтов. А власти намеренно разжигали межнациональную рознь, вооружив железными прутьями и обрезками кабеля дружины, составленные из русскоязычных рабочих промышленных предприятий и натравливая их на демонстрантов-казахов».
Хасен Кожа-Ахмет, один из лидеров движения «Желтоксан»: «17 декабря после того как солдаты и милиционеры неоднократно совершали акты вандализма, пожарные машины обливали холодной водой демонстрантов. Доведенные до отчаяния, они начали сбивать мраморные плиты с близлежащих зданий и этим сопротивлением на время сбили спесь карателей. И я собственными глазами видел, как каратели этими же камнями забрасывали демонстрантов и наносили им немало ранений. Это было около восьми вечера. Солдаты и милиционеры отличались безумной жестокостью, избивая лопатами и палками и с каждой атаки возвращаясь с «трофеями» - схватив демонстрантов за руки и ноги, били их головой об лед, а затем тащили их в сторону здания ЦК».
19.30. Из Москвы прибыла группа работников ЦК КПСС, МВД, КГБ и Прокуратуры СССР. Заместитель министра внутренних дел СССР генерал-полковник Б. Елисов возглавил всю работу «по наведению порядка». Кроме Елисова и Колбина, в штаб также вошли заместитель генпрокурора СССР О.Сорока, заместитель председателя КГБ СССР Ф.Бобков. С докладами в штаб заходили министр внутренних дел Казахстана Г.Князев и председатель КГБ республики В.Мирошник.
23.00. Принято решение о вытеснении толпы с площади.
23.30-0.45. Операция началась опять же с применением лопаток, дубинок, служебно-розыскных собак. После разгона на снегу осталось более 150 человек в гражданской одежде. С. Абдрахманов, бывший первый секретарь ЦК ЛКСМ Казахстана: «У меня на глазах солдаты избивали уже задержанных и не сопротивлявшихся людей». Вместе с тем в материалах комиссии признается: «Оказывая неповиновение силам охраны порядка, демонстранты оскорбляли их, вступали с ними в стычки, драки, забрасывали камнями, наносили им телесные повреждения. Имели место безответственные, провокационные призывы к незаконным действиям, поджоги автомашин, повреждение зданий».
«Зачистка»
18 декабря, 2.00. Состоялся партхозактив города и области. Выступившие 3.Камалиденов, Г.Колбин, М.Мендыбаев и другие назвали демонстрантов националистами, экстремистами, наркоманами и алкоголиками. Принята соответствующая резолюция. (Из материалов комиссии: «С 17 по 19 декабря случаев алкогольного или наркотического опьянения не зарегистрировано».)
5.20. На площадь прибыли спецчасти из других городов.
10.30. Стычки между оцеплением и демонстрантами, которых задерживали и били при прохождении на площадь. Очевидец С.Сатигулов: «Прошло много дружинников - рослых парней, которые стояли за шеренгой милиционеров. Было очень много оскорбительных выпадов как со стороны демонстрантов, так и со стороны дружинников. Милиционеры вели задержанную девушку, один из дружинников подбежал и ударил ее».
11.50. В больницу со смертельным ранением доставлен дружинник - работник телецентра С.Савицкий, находившийся в оцеплении (скончался 19 декабря.) Очевидец В.Куликов, доцент КазСХИ: «Мы вместе с заведующим кафедрой К.Джамбаевым были в общежитии. Примерно в 12 часов дня в дверь стали стучать солдаты со щитами и дубинками. Джамбаев приоткрыл дверь и стал объяснять, что в общежитии все спокойно. Однако офицер заявил, что из окон верхних этажей в них бросают бутылки, и потребовал впустить их. Когда Джамбаев воспрепятствовал этому, его ударили дубинкой по голове и вошли. Кого-то из студентов избили. Я пытался обратиться к офицеру. Тот заявил, чтобы я не вмешивался».
20.00. Штаб принял решение мощным ударом опрокинуть толпу и рассеять ее. Началась новая операция по вытеснению демонстрантов с площади. Очевидец Т. Иманбаев: «Была подана команда «гнать». Началось наступление на толпу и массовое избиение. Толпа стала разбегаться. Попавшихся тащили в милицейские машины. Избитых, раненых таскали за волосы, за ноги. После побоища на снегу осталась кровь».
20.20. В больницу доставлен студент энергетического института Е.Спатаев с открытой черепно-мозговой травмой (скончался 23 декабря). И.Румянцев, курсант, получивший в потасовке травму головы: «Нас долго не кормили, и мы были злы».
21.30. Окончание операции. «В 21.30 прилегающие улицы были очищены от хулиганов. В операции были задействованы 3200 человек личного состава милиции и внутренних войск, 11 пожарных машин, 15 БТР от военного округа. Личный состав действовал решительно, самоотверженно и смело». (Из справки Э.Басарова, представленной в комиссию ВС 12 мая 1989 года).
По мнению ряда казахстанских исследователей, основную волну беспорядков спровоцировало поведение силовых структур, подтянутых из РСФСР. По словам участников событий, особенно «отличились» пермские милиционеры, которые били дубинками казахских девушек со словами «чтоб таких не рожали». Некоторые казахстанские милиционеры, возмущенные этими действиями, срывали с себя погоны и вступали в схватку с силовиками из РСФСР. Известны и такие факты, когда сотрудники, которым было поручено вывезти далеко за город задержанных юношей и девушек, по дороге отпускали их. Сотрудники Калининского РОВД Алма-Аты Б.Телибеков, К.Кисарев, С.Уйкасбаев были отстранены от исполнения служебных обязанностей и понижены в должности за то, что возмутились жестоким обращением с доставленными в отделение демонстрантами.
После 21.30 происходило преследование демонстрантов. Н.Жусупбекова: «Под окнами нашего общежития пробегали девушки и парни. За ними гнались солдаты с собаками. Было темно. Не могли определить, кого и как задерживали. Но слышны были страшные крики девушек».
Из материалов комиссии: «После разгона в милицию доставлен 2401 человек, причем лишь 516 из них были задержаны на площади. Часть задержанных была избита уже в милиции. Многих задержанных вывезли ночью за город и оставили там, предварительно разрезав у всех пояса брюк. Большая часть из них наутро слегла».
По данным казахского писателя Мухтара Шаханова, многих демонстрантов брали с улицы и бросали в камеры, а когда мест не хватало, просто вывозили за 20 километров, срывали одежду, обливали холодной водой и оставляли лежать там на льду. При невыясненных обстоятельствах после допроса в КГБ погибла 16-летняя Ляззат Асанова. По рассказам очевидцев, на следующее утро всю площадь очищали от крови кипятком, по трассе в горы лежало множество тел людей, вывезенных правоохранительными органами и умерших от побоев и холода.
Между тем, Ф.Бобков утверждает: «Я должен свидетельствовать официально: во время описываемых событий погибло три человека. Это уже упомянутый мною дружинник Савицкий и 16-летний русский мальчик, заколотый ножом в автобусе довольно далеко от площади: он что-то дерзкое сказал кондуктору и стоявший рядом вонзил ему нож в сердце. Третий погибший - казах, раненный в драке на площади и скончавшийся через три дня». Три человека – таким и осталось официальное число погибших.
По официальным сведениям, травмы получили 768 человек с обеих сторон, из них 204 госпитализировано. Очень вероятно, что жертв было гораздо больше. Так, например, согласно данным Библиотеки Конгресса США, по меньшей мере, 200 человек были убиты либо казнены позже. Другие источники утверждают, что погибших было еще больше – от 1000 до 2000. Однако подтвердить эти цифры так и не удалось. В свое время большой резонанс получило обнаружение на Алма-атинском кладбище участка с немаркированными могилами, в которых были захоронены трупы людей с пулевыми отверстиями в черепах. Оказалось, однако, что этот участок отведен под захоронение лиц, осужденных на смертную казнь, и никакого отношения данные могилы к событиям «Желтоксана» не имеют.
«Охота на ведьм»
Нельзя не отметить, что сама ситуация была сконструирована действиями властей так, чтобы придать событиям признаки межэтнических столкновений. Это отмечает даже Бобков: «Характер событий мог привести к межнациональному конфликту: здание ЦК защищали в основном русские солдаты, милиция и пограничники, русскими были и большинство дружинников, а нападающие в подавляющем большинстве были казахами».
И действительно, хотя среди демонстрантов были все-таки не только казахи, но и русские, украинцы, немцы, уйгуры и другие (около 10 процентов задержанных властями участников беспорядков не были казахами), по мере развития событий межнациональный фактор стал как бы выходить на первый план. Так, уже упоминавшийся С.Абдрахманов вспоминал: «На следующий день русские ребята, объединившись в группы, устроили облавы на казахов. А ребята-казахи вылавливали русских и избивали их. Но нам удалось загасить это». Другой очевидец, М.Рахметов, говоря о событиях 18 декабря, сообщил: «После обеда прошел слух, что демонстранты напали на русский детсад, убили детей, воспитателей».
Совершенно очевидно, что власти сами способствовали распространению подобной «информации», развернув широкомасштабную пропагандистскую кампанию, в ходе которой демонстрантов выставляли оголтелыми националистами, призывавшими резать русских, ну, и, естественно, хулиганами, алкоголиками и наркоманами, направлявшимися некими «антиперестроечными силами». Сам помню, что первые «неофициальные» сведения о событиях в Алма-Ате, дошедшие до Москвы, были именно слухами о дикой резне русских, якобы учиненной казахами. Правда, уже тогда можно было предположить, из какого источника исходили эти слухи. Впрочем, до сих пор ряд российских публицистов придерживается именно такой трактовки. Вот, например, Анатолий Каменев, отставной полковник, так и пишет: «Молодых людей обильно снабдили спиртными напитками и наркотиками, дали в руки железную арматуру и призвали к неповиновению власти. Страна впервые столкнулась с понятием межнационального конфликта».
В начале 1987 года было принято постановление ЦК КПСС, в котором происшедшее объявлялось проявлением «казахского национализма». В республике развернулась настоящая «охота на ведьм». Тогдашний начальник следственного отдела республиканского КГБ Николай Ловягин свидетельствовал: «Всем нам было дано задание найти инициаторов событий в Алма-Ате с националистическим уклоном. Их не смогли найти, потому что такой организации вообще не было в Казахстане». Следует добавить: обличительные кампании были выстроены таким образом, что вызывали обоюдное раздражение не только между коренным и некоренным населением, но и насаждали противопоставление казахов северного и южного регионов.
По опубликованным в Казахстане данным, всего было задержано 8500 человек, допрошены в прокуратуре 5324, в КГБ - 850 человек. 900 человек подвергнуты административным арестам и штрафам, комсомольские и партийные взыскания получили около 1400 человек, уволены с работы 319, отчислены из учебных заведений (только по Министерству образования) 309 студентов. Поскольку события не ограничились лишь Алма-Атой, то по 60 человек было задержано и избито в Джезказгане и Караганде. Митинги и демонстрации протеста прошли также в Талдыкоргане, Аркалыке, Кокчетаве, Сарыозеке, Талгаре, Павлодаре, Чимкенте и других городах. По их итогам был осужден 21 демонстрант.
Всего же осудили 99 человек. К смертной казни по обвинению в убийстве Савицкого был приговорен 18-летний Кайрат Рыскулов. Затем смертную казнь ему заменили 20-летним сроком, и он вскоре погиб в тюрьме при таинственных обстоятельствах (якобы повесился на майке соседа по камере). Впоследствии выяснилось, что Рыскулов в момент убийства Савицкого был совсем в другом конце города, а признание из него выбили следователи. Затем этот самый сосед по камере, рецидивист по фамилии Власенко, признался, что убил Рыскулова по заданию тюремной администрации. В 1992 году Рыскулов был посмертно полностью реабилитирован, а в 1996 году президентским указом ему было присвоено звание «Народного Героя».
Так что это было?
По мере нарастания в СССР так называемых перестроечных процессов появились условия для начала дискуссии о том, что же действительно произошло в Алма-Ате. Весной 1989 года Мухтар Шаханов выступил с требованием объективного рассмотрения декабрьских событий на 1 Съезде народных депутатов СССР. В июле он возглавил специально созданную «Комиссию Президиума Верховного Совета Казахской ССР по рассмотрению обстоятельств, связанных с декабрьскими событиями». Ее работа с самого начала столкнулась с жестким противодействием как в Казахстане, так и в Москве. При этом республиканские партократы всю ответственность за силовые действия валили на центр, а центр утверждал, что действовал исключительно по просьбе республиканского руководства.
В ноябре 1989 года Верховный Совет постановил преобразовать комиссию в «рабочую группу по рассмотрению жалоб «декабристов». Под угрозой волнений и голодовки, которую были готовы объявить члены комиссии, в январе 1990 года была создана новая «Комиссия Президиума Верховного Совета Казахской ССР по окончательной оценке обстоятельств, связанных с событиями в Алма-Ате 17–18 декабря 1986 года». В мае 1990 года удалось добиться от Москвы постановления Политбюро ЦК КПСС, в котором было признано, что содержащаяся в постановлении 1987 года «оценка массовых нарушений общественного порядка в г.Алма-Ате в декабре 1986 года как проявления казахского национализма является ошибочной». Параллельно шел процесс пересмотра дел осужденных – 32 из них освободили за отсутствием состава преступления.
В сентябре 1990 года были обнародованы выводы комиссии. Там говорилось: «Выступления казахской молодежи в декабре 1986 года в Алма-Ате и ряде областей Казахстана не были националистическими – это была первая попытка воспользоваться гарантированным Конституцией и декларированным перестройкой правом на свободное выражение гражданской и политической позиции. Глубокие причины недовольства молодежи уходили своими корнями в низкий жизненный уровень, социальную несправедливость и издержки командно-административной системы. Непосредственным толчком к выступлению молодежи послужило келейное и оскорбительное по форме назначение Г.Колбина первым секретарем ЦК КПК, которое было воспринято как грубый диктат центра при решении вопросов, затрагивающих жизненные интересы населения республики. Особое возмущение вызвало явное противоречие между традиционно-командными действиями центра и провозглашаемыми демократическими принципами перестройки. С протестом против решения пленума ЦК выступила вначале небольшая группа рабочей и учащейся молодежи г.Алма-Аты. Демонстрация была мирной и носила политический характер, не содержала призывов к свержению государственного строя и выпадов против других народов. Молодые люди, собравшиеся перед зданием ЦК Компартии республики, не нарушали законов и общественного порядка, они требовали лишь разъяснений по поводу решений пленума и выражали свое несогласие с этим решением».
По мнению комиссии, решение о насильственном разгоне демонстрантов вечером 17 декабря 1986 года было принято местным руководством (Г.В.Колбин, Д.С.Мирошхин, З.К.Камалиденов, В.М.Мирошник и Г.Н.Князев) с одобрения Москвы. Прямой приказ о разгоне отдал Князев. Руководство внутренними войсками осуществлял замминистра внутренних дел СССР Б.К.Елисов. Эти действия отличались особой жестокостью.
Позднее, уже в независимом Казахстане, декабрьская драма стала официально оцениваться как событие, «ставшее началом распада тоталитарной системы, импульсом к решению вопроса о государственной независимости Казахстана». Участники этих событий были полностью реабилитированы, пострадавшим в ходе подавления волнений была оказана определенная социальная помощь. Некоторым из них предоставлено жилье. В 2006 году на центральной площади Алм-Аты был возведен памятник «В честь независимости» («Теуелсiздiктаны»), посвященный «Желтоксану».
И все же полемика вокруг этих событий не утихала, принимая порой очень острые формы. В 1992-1995 годах дважды создавались комиссии по расследованию, но обе они не смогли завершить своей работы. От этого дискуссия не прекратилась и продолжается до сих пор, превратившись, повторю, в часть современной политической жизни Казахстана.
Безусловно, однозначно определить природу и характер декабрьских событий очень сложно. Вполне вероятно, что «Желтоксан» был отчасти вызван неким обострением клановой борьбы (с учетом того, что казахское студенчество тоже было встроено в систему родовых и клановых связей), но опять же - с использованием центральной власти, которая, в свою очередь, преследовала собственные цели и сыграла во многом провокационную роль. Не лишено оснований и мнение о стихийном характере выступлений, тем более, что вся социально-экономическая ситуация в республике (необеспеченность и даже нищета значительной части молодежи, проблемы с продовольствием и товарами первой необходимости, всепроникающая коррупция и так далее) создавала множество поводов для внезапного протестного взрыва.
Несомненно, присутствовал и национальный («национально-освободительный» или «националистический», кому как нравится) мотив. Помню, что меня просто потрясло употребление в советских официальных заявлениях термина «националистические элементы» (по-моему, первое для тогдашней открытой печати появление «националистов» в современном контексте). Меня тогда страшно занимало, как советская пропаганда объяснит, откуда эти «националисты» взялись. Ведь нам долгие годы вдалбливали, что в результате «ленинской национальной политики» в СССР уже сформирована «новая историческая общность – многонациональный советский народ». Стало быть, националистов не может быть по определению. Но тогда никаких объяснений за исключением невнятного бормотания насчет «недостатков воспитательной работы» не последовало.
Между тем, именно эта самая «ленинская национальная политика» как раз и сделала возможной обострение «оскорбленного национального чувства». Ведь казахи стали меньшинством в собственной республике, в республиканском Верховном Совете, в республиканском партхозначальстве. Большие проблемы были тогда и с сохранением казахского языка. Видимо, свою роль сыграло и то обстоятельство, что в алма-атинских вузах в силу ряда причин, включая, естественно, родовые связи, свыше 70 процентов студентов составляли казахи, и не просто казахи, а более «национально-ориентированные» представители южных регионов. И тут из Москвы спускают «варяга» Колбина, да еще в такой унизительной манере.
И все-таки, по-моему, не «национальный вопрос» был основным мотивом, вытолкнувшим людей на площадь. Если бы это было так, то среди демонстрантов вовсе не было бы «лиц неказахской национальности». Да и большинство лозунгов, с которыми демонстранты вышли на улицу, вовсе не носили свирепого националистического характера. Наверное, было бы также преувеличением утверждать, что демонстранты уже тогда выступили за национальную независимость. Все-таки подобные идеи в Казахстане получили распространение несколько позже.
Видимо, главным «раздражителем» стала именно унизительная келейность, с которой сверху спустили Колбина. И не стоит ставить под сомнение искренность возмущения молодых людей тем, что подобная манера «руководства» входила в кричащее противоречие с обещанной Горбачевым «гласностью» и «демократизацией». Вне зависимости от того, пытались ли разного рода «взрослые дяди» использовать молодежь в качестве дергаемых за ниточки марионеток или нет.
Ну, а «взрослые дяди» были не способны даже представить, что с протестующими можно вести диалог, обсуждая их требования. Максимум, на что они были способны, – орать «Разойдись!» и угрожать «жесткими мерами». И потому с охотой пошли на жестокую карательную операцию, чтобы «другим неповадно было». Похоже, алма-атинский опыт был оценен как успешный. Иначе трудно объяснить, почему «лопаточный» метод «ведения диалога» с таким тупым упорством применялся затем в Тбилиси, Ереване, Баку, Вильнюсе и Риге. Чем все это закончилось для СССР – хорошо известно.
Михаил Калишевский
Международное информационное агентство «Фергана»
