В последние дни в жизнь узбекистанцев буквально ворвалось забытое слово – забастовка. Именно по этой причине несколько дней не работали крупнейшие вещевые рынки столицы – «Ипподром», «Чорсу», «Кадышева», «Урюкзар», Юнусабадский рынок, а также ярмарка электроники и бытовой техники по улице Навои. Надо ли говорить, что событие это чрезвычайное? Последняя забастовка в Ташкенте состоялась в начале прошлого века. А базары вообще не бастовали никогда. Что же произошло? Что подвигнуло мирных торговцев на эти беспрецедентные действия?

Забастовка

Четверг, 25 июля. Рынок «Ипподром». Обычно за вход на территорию рынка нужно заплатить 50 сумов, но в этот день ворота широко раскрыты – вход бесплатный. Перед воротами сгрудились две-три сотни торговцев, продающих дешевый китайский ширпотреб – тапочки, трусы, майки и т.д. Весь остальной рынок, насчитывающий почти восемь тысяч торговых мест, пуст. Странное чувство возникает, когда видишь бесконечные базарные ряды, лишенные привычных груд товара, бойких продавцов и толп покупателей. Совершенно пустые прилавки, пустые проходы. Единичные вкрапления торговцев в безлюдных павильонах лишь подчеркивают ирреальность происходящего. Вокруг каждого торгующего бродят два-три милиционера. Подхожу к женщине, продающей платья. Она испуганно озирается по сторонам, затем тихо отвечает на мои вопросы. «Забастовка проходит в знак протеста против решения правительства поднять таможенные пошлины на ввоз товара до 90 процентов. Кто будет покупать вещи, если это постановление начнет действовать? Это значит, что вскоре мы все останемся без работы. На какие средства мы будем жить, кормить свою семью? А тут еще фиксированный налог на торгующих на ипподроме решили поднять. Каждый месяц мы выплачивали почти восемьдесят тысяч, а теперь будем платить девяносто тысяч семьсот сумов. Что, наши доходы от этого увеличатся? Вот люди и бастуют». Моя собеседница обвела взглядом два десятка других торговцев (на пустом базаре они заметны издалека): «Видите их? Все кто вышли сегодня торговать, сделали это под давлением. Мне позвонили по телефону и велели идти на работу, а то, мол, торгового места лишишься. Я вышла, но боюсь – где гарантия, что завтра мой товар за это не подожгут или мне на голову кирпич не упадет?»

Все это подтвердили и другие продавцы (штрейкбрехеры), с которыми я разговаривал на «Ипподроме». По их прогнозам, если таможенную пошлину поднимут до 90 процентов от стоимости самого товара, то, чтобы компенсировать убытки, им придется заломить несусветную цену. Тогда люди просто перестанут покупать эти вещи, более-менее качественные, а перейдут исключительно на дешевый ширпотреб отвратительного качества, который, однако, будет стоить столько, сколько сейчас стоят хорошие вещи. Большинству «челноков» и реализаторам их товара придется оставить свой бизнес. А кем им работать, если они почти все они являются профессиональными торговцами? Переходить с собственного бизнеса на наемный труд, да еще притом, что средняя заработная плата у нас составляет примерно двадцать тысяч сумов, значит немедленно впасть в состояние нищеты. Поэтому забастовка – это акт, порожденный отчаянием и выбран, как способ выказать свое отношение к решению властей.

Так говорили все, кто не побоялся отвечать на мои расспросы. Лишь один парень иначе объяснил причину забастовки. Вначале он решительно взмахнул рукой, затем вдруг заметил, что нас окружили несколько подтянутых молодых людей, внимательно прислушивающихся к нашей беседе. И мой собеседник выдал иную версию: «Просто люди не хотят работать».

В это день в Ташкенте бастовали еще два рынка – Юнусабадский и Урюкзарский. Поступают сообщения о забастовках и из других городов – Ургенча, Нукуса, Термеза. Акции протеста возмущенных представителей челночного бизнеса распространились по всей стране.

Причина

Что же это за постановления, вызвавшие столь бурную реакцию представителей челночного бизнеса? В чем их суть?

Шестого мая вышло в свет постановление Кабинета Министров «Об упорядочении ввоза товаров физическими лицами на территорию Республики Узбекистан». Этот документ устанавливает новые правила ввоза товаров, предназначенных для коммерческой деятельности. Наиболее важный пункт постановления: товар будет облагаться таможенной пошлиной в размере 90 процентов на непродовольственные товары и 50 процентов на продовольственные (за исключением муки). Еще в постановлении предписывается запретить продажу товара без документов с таможни, в коих указано, что эта пошлина уже уплачена. А в случае отсутствия вышеуказанных документов у физического лица-импортера, товар подлежит конфискации.

Это постановление должно было начать действовать с 1 июня, но потом было решено перенести его вступление в силу на 1 августа.

Вскоре были приняты новые указы и постановления. Из них вытекает следующее.

Таможенный комитет вправе конфисковывать товар «при выявлении фактов ввоза товаров на таможенную территорию Республики Узбекистан с нарушением таможенного законодательства». Пошлину (ту самую, в 90 процентов) оплачивать придется свободно конвертируемой валютой, то бишь долларами. Транспортным и транспортно-экспедиторским фирмам отныне запрещается таможенное оформление груза. Теперь получатель товара вынужден будет сам разбираться с таможенниками.

Перечисленные меры, взятые в совокупности, приведут к тому, что челночный бизнес, если и не «загнется», то все равно претерпит жесточайший урон - десятки тысяч людей (самая активная часть населения) будут вынуждены оставить свое занятие. За этим последует мощная волна эмиграции. Это вполне очевидно всем – и тем, кто принимал все эти постановления, и тем, против кого они направлены. Так зачем же они принимались? Ведь не с целью же просто лишить людей заработка?

Объяснения

Новые постановления приняты, чтобы защитить рынок Узбекистана от потока некачественных товаров и стимулировать отечественного производителя. К этой фразе сводятся все объяснения представителей власти. Вообще говоря, подробными разъяснениями она старается нас не баловать. Информацию по этому вопросу приходится добывать с большим трудом. Чиновники избегают встреч с представителями СМИ, а если кого-либо из них и удается «поймать», то он почти ничего не сообщает, кроме того, что лично он однозначно «одобрямс». Так, директор рынка «Ипподром» Мухитдин Аташиков заявил, что он вообще против базаров. По его словам, во всем виноваты реализаторы товара, которые, оказывается, накидывают цену на товар аж на 1000 процентов, то есть в 10 раз (на некоторые товары поменьше – 200-300 процентов)!

Насколько достоверны его сведения, судить вам, но у меня заявления про пресловутые «1000 процентов», мягко говоря, вызывают сомнения.

Критика объяснений

Официальная версия, объясняющая нововведения защитой внутреннего рынка от импортных товаров настолько несостоятельна, что нежелание властей идти на контакт с журналистами легко объяснимо. В экономической науке практика защиты внутреннего рынка имеет четкое название – протекционизм. Однако давно уже общепризнанно, что вреда от него куда больше, чем пользы. Производитель, лишенный конкурента, начинает производить низкопробную халтуру. Экономика страны, пользующейся протекционизмом, загнивает, ее товары становятся неконкурентоспособными. Затем наступает застой и спад производства, растет миграция, обостряются социальные противоречия. Страна оказывается в… Не буду говорить, где.

К предположениям, что в случае всеобщего вздорожания народ немедленно бросится все производить – от книг и лекарств до оборудования и микроскопов, лично я отношусь скептически.

Так что это, экономическая безграмотность или…?

А ларчик просто открывался

С августа должна открыться конвертация сумовой выручки юридическим лицам, полученной в результате импортных операций, по свободному курсу, складывающемуся, исходя из спроса и предложения. То есть торговые фирмы (юридические лица) получают доступ к валюте. Но продаваться она будет по курсу, очевидно, близкому к курсу «черного» рынка. До этого два основных субъекта, действующих на внутреннем рынке (крупные торговые фирмы и представители челночного бизнеса), находились в иных условиях. Первые конвертировали валюту по госкурсу, который был примерно в два раза ниже рыночного. Затем завозили товары, продавали, снова конвертировали и т.д. Вторые поступали точно так же, за исключением того, что валюту приобретали на «черном» рынке, в два раза дороже. Торговые фирмы работали в тепличных условиях, основной опорой их деятельности можно назвать тесные неофициальные контакты с высокопоставленными чиновниками. К тому же многие «большие люди», непосредственно связанные с правительством или входящие в него, сами имеют различные фирмы или входят в число учредителей. Челноки же – это настоящие предприниматели, закаленные сильнейшей конкуренцией, привыкли полагаться исключительно на себя, на свою предприимчивость, чутье, работоспособность. В равных условиях (а с равным доступом к валюте условия уравниваются) нетрудно предсказать, кто получит преимущества в борьбе за внутренний рынок. Нежизнеспособные фирмы повалятся, как карточные домики. И ничто их не спасет от поражения. Кроме способа убрать конкурентов иным путем – пролоббировать вышеупомянутые антирыночные решения. И это хорошо видно, когда читаешь текст постановлений – беспримерные таможенные пошлины будут налагаться лишь на физических лиц (представителей челночного бизнеса), но отнюдь не юридических (фирм).

Влиятельные лобби существуют в каждой стране. Из этого правила нет исключений. У нас лоббистам удалось «протолкнуть» выгодные себе решения. Если они будут воплощены в жизнь, челноки покинут рынок, а их места займут крупные фирмы-монополисты. Но будет ли от этого лучше всем нам?

Данная статья была опубликована с незначительными сокращениями в газете Зеркало XXI