Вот уже два месяца как с нами нет Марка Вайля. Великого Мастера, бессменного руководителя театра «Ильхом», творческого человека, обладающего большим талантом. Казалось, он будет жить вечно и всегда будет со своим театром, по той простой причине, что он нужен всем нам, что он уже многое сказал и еще многое скажет в своем творчестве.

Я никогда не писала о театре и об искусстве. Меня заставило поделиться своими воспоминаниями и впечатлениями о творчестве Марка Вайля и его театре не только желание почтить его память. Меня крайне удивило, что на такого человека, как Марк Вайль, может литься столько грязи в Интернете. Мне, как зрителю и почитателю творчества Великого Мастера, было обидно было читать всю эту писанину и, думаю, не мне одной. Очевидно, кому-то казалось мало убить его. Им еще нужно было очернить его.

Я не сомневаюсь, что писавшие все это - люди безграмотные, ограниченные и недалекие, иначе они бы понимали, что это - бессмысленное занятие. Я с огромным удовольствием влепила бы всем этим горе-писакам пощечину за то, что посмели непочтительно отзываться о Марке Вайле. Я понимаю, что Марк Вайль не нуждается в моей защите и его заслуг не станет меньше от всей этой шелухи словесной, но мне самой от этого стало бы легче. Жаль, что я не могу этого сделать.

Тупость и невежество не имеют лица и имени. Жестокое варварское убийство Марка Вайля и вакханалию в Интернете вокруг его имени я воспринимаю как вызов всем нам, кто его знал и любил. С этим нельзя мириться. Я могу выразить свой протест, только рассказав, о том, кем на самом деле был для нас, зрителей, Марк Вайль.

Пока он был с нами, мы знали, что он еще создаст свои лучшие спектакли и все еще впереди. Теперь неожиданно не по нашей воле случилось так, что все уже позади. Ничего уже не будет им создано. Никто не сможет его заменить, это очевидно. Я не верю, что кто-то сможет создать что-то такого же уровня. Гений потому и гений, что он неповторим. Как-то не принято при жизни человека говорить, что он гений. Об этом обычно начинают говорить после его смерти.

Зная обстоятельства создания студии «Ильхом» и затем превращения ее в профессиональный независимый театр, не устаешь поражаться, как можно быть под таким давлением, удержаться на изломе, подняться и состояться в искусстве. Масштаб личности Марка Вайля, его творчество, наверное, еще не до конца осознаны. Он создал целую планету, которая жила по своим собственным законам, имела свои традиции.

«Ильхом» давно уже перестал быть просто театром. Он превратился в центр независимого искусства: постоянно действующие выставки, Школа Драматического искусства, оркестр «Омнибус», фестивали в рамках театра, все это существует в рамках «Ильхома».

Марка Вайля в прессе часто сравнивали с известными режиссерами, в его спектаклях кто-то видел стиль Товстоногова, Любимова, Фоменко. На мой взгляд, Марка Вайля ни с кем нельзя сравнивать. Он был Марк Вайль. Он создал свой авторский театр и свой неповторимый стиль в театральном искусстве. Другой вопрос - кто, и в какой мере оказал влияние на его творчество, но об этом пусть судят специалисты.

Мы никогда не были с ним близко знакомы, но мне запомнились наши с ним беседы, его выступления перед зрителями перед спектаклями или после.

Когда-то в начале 80-х, точных дат я уже не помню, мой знакомый художник, который сотрудничал с театром, привел меня в «Ильхом». Он всегда благоговением рассказывал об удивительном творческом коллективе, и о человеке, который возглавляет театр. Я не могла поверить, что такое возможно в Ташкенте. Мне казалось - он преувеличивает. Я была тогда студенткой, и мы с однокурсниками и друзьями ходили на выставки, интересовались современным искусством, литературой, музыкой, театром, много читали и знали, казалось, все и даже больше. Помимо русской и западной литературы, мы еще изучали восточную современную и классическую прозу и поэзию и читали ее на языке оригинала.

Я увлекалась театром. Ко времени моей первой встречи с «Ильхомом» я пересмотрела весь репертуар Русского драматического театра им. Горького, который в то время часто ставил произведения современных западных авторов. У меня была возможность ездить в Москву и бывать в театрах «Современник», Вахтангова, МХАТ и даже как-то посчастливилось попасть в театр на Таганке, в который невозможно было достать билеты. Смотрела два спектакля в БДТ в Ленинграде. Мне тогда, как и многим, казалось, что все лучшее показывают только в двух столицах. Чем может удивить ташкентский театр, да еще и не театр вовсе, а студия? Присутствовал некий снобизм и уверенность, что ничем уже удивить невозможно.

Мой знакомый художник пригласил нас с подругой на генеральную репетицию спектакля «Дракон», к которому он делал сценографию. Он потом говорил, что не был уверен, в том, что мы что-нибудь поймем. Ведь наш вкус был сформирован классическим театром. Сам он просто боготворил Марка Вайля и всегда говорил о нем с огромным уважением. Посмотрев «Дракона» я поняла, почему.

То, что я увидела, не поддавалось никакому описанию. «Дракон» ошеломил. Это было потрясение и неверие, что такое вообще может быть. Конечно, снобизм сразу улетучился. После спектакля было обсуждение. Зрители вставали, высказывали свое мнение, задавали вопросы, некоторые что-то критиковали. Я же, всегда любившая поспорить, не могла вымолвить ни слова – я была поражена этой гармонией музыки, пластики, содержания, необычной формой подачи, да и самой смелостью выбора. Мне было не понятно, как другие зрители еще способны что-то говорить, о чем-то спрашивать и уж тем более критиковать. Мы познакомились с некоторыми зрителями, которые были на спектакле и продолжали по дороге из театра обсуждать увиденное. Кто-то восторгался, кто-то говорил, что спектакль подделка под Запад, кто-то ругал Вайля, кто-то хвалил. Но главное, равнодушных не было.

Спектакль и обсуждение закончились в три часа ночи. Уже не было никакого транспорта, мы возвращались пешком. На наше счастье нам попался грузовик, который довез нас до дому. Я еще неделю ходила под впечатлением спектакля. Для себя уже поняла, что я открыла для себя нечто новое, отличное от всего виденного мною прежде, и в «Ильхом» я обязательно приду еще не раз.

Позже я посмотрела замечательный спектакль «Сцены у Фонтана» - до сих пор не могу понять, за что этот спектакль так ругали тогда. Потом были «Магомед, Мамед, Мамиш» (спектакль, который поразил двуязычием и участием в нем актеров узбекского национального театра); «Утиная охота» (недавно смотрела этот же спектакль во МХАТЕ и кроме актерской игры, особого впечатления спектакль не произвел); «Мещанская свадьба»,. К слову сказать, в «Ильхоме» ставили свои спектакли многие талантливые режиссеры, но стиль Марка Вайля всегда был узнаваем и неповторим.

Помню свое знакомство с Марком Вайлем. Мы пришли на какой-то спектакль, и в зале не было мест. Вышли из зала и в коридоре встретили невысокого энергичного, модно одетого мужчину. Мой знакомый художник, благодаря дружбе с которым мы попадали на спектакли, представил нас друг другу. Это был Марк Вайль (его никто еще тогда не называл по отчеству). Я видела его, конечно и раньше, во время обсуждений спектаклей, здоровалась при встрече и знала, что это и есть «тот самый Вайль». Но как-то не доводилось пообщаться. Да и что греха таить, мы зрители часто больше внимания обращали на актеров, а режиссер оставался «за кадром».

Марк спросил о моих впечатлениях и о спектаклях, которые я видела. Оказалось, что видела я уже немало, учитывая тогдашнюю вынужденную закрытость театра. Что я могла сказать о своих впечатлениях, кроме множества восторгов с тремя восклицательными знаками. О чем тут же искренне и сообщила. Мне тогда показалось, что восторги Марку Вайлю были не очень интересны. Он с большим интересом выслушал бы критические замечания или конкретные суждения. У меня же критических замечаний не было, и быть не могло. Я чувствовала себя просто восторженным дилетантом, который только открывает для себя целый пласт чего-то нового, необычного, прекрасного.

Я не помню деталей нашего разговора, слишком давно все это было. Запомнилась одна фраза, которая много говорила о Вайле. Он сказал, что все не может нравиться, и что ему самому не все нравится в его спектаклях. Не каждый может признаться, что ему не все нравится в собственных работах. Мой знакомый тогда подколол меня и попросил повторить Марку то, что я говорила еще совсем недавно, перед спектаклем «Дракон», самоуверенно утверждая, что после московских театров меня уже ничем не удивишь в Ташкенте. Мы вместе посмеялись, пошутили. Выяснили, что мест в зале действительно нет, и Марк отправил нас в будку звукорежиссера смотреть спектакль.

Помню, меня поразило то обстоятельство, что главный режиссер театра так молод. Ведь мы привыкли, что театрами руководили люди зрелые, в возрасте, с опытом. Поразили простота и легкость в общении, готовность выслушать чужое мнение и абсолютная открытость Марка Вайля. На сцене он казался самоуверенным и недоступным для общения. Вблизи он оказался мягким, общительным, ироничным человеком. Говорил он очень красиво и увлеченно. Нужно отметить, что многие из зрителей просто не умели дискутировать в то время и учились высказывать свое мнение в «Ильхоме». Марк Вайль первым ввел этот способ общения со зрителем. Позже, в годы перестройки дискуссии вошли в моду. В том же молодежном комплексе «Шодлик», где расположен «Ильхом», открывались дискуссионные клубы, где каждый мог говорить все что угодно. Но первым был Марк Вайль.

Говорят, что у режиссеров бывают удачи и неудачи. Возможно, я пристрастна, но, на мой взгляд, у Марка Вайля не было неудачных спектаклей. Были спектакли, которые хотелось смотреть несколько раз, чтобы что-то домыслить, допонять, оценить. Были спектакли, которые просто выплеснулись на сцену ненадолго, порадовали новизной и необычностью и ушли очень быстро. Но это не были неудачные спектакли. Просто актуальность их очень быстро утратилась.

Я видела спектакль М. Вайля, поставленный им на сцене театра им. Горького. Это был спектакль «Кто боится Вирджинии Вульф». Мне он очень нравился, и я смотрела его несколько раз. Этот спектакль был с «многомерным» смыслом, очень сложный для неподготовленного зрителя. Несмотря на то, что спектакль шел уже не в маленьком зале, предполагавшим близкий контакт со зрителем, впечатление от спектакля было такое же, как и от всего остального, созданного им.

Сейчас, возвращаясь к прошлому, я понимаю, что Марк Вайль, задав сразу очень высокую планку себе и своему театру, продемонстрировав огромное мастерство и талант, привил нам, зрителям, прививку против халтуры. После знакомства с ним, с его творчеством, с актерами, с театром уже не казалось таким бесспорным преимущество московских театров и спектаклей, в нас появилась избирательность, и мы уже не ходили смотреть все подряд только потому, что это было привезено из Москвы или Ленинграда. Хотя сам Марк Вайль говорил, что не ставит своей целью учить кого-либо, он, своим творчеством, своими высокими требованиями к себе и к своей команде, научил нас отличать настоящее искусство от подделок.

Хочется особо сказать о тогдашнем актерском составе «Ильхома». Все были единомышленниками, вместе творили, вместе создавали свой театр. Они были фанатиками своей профессии, относились к ней серьезно, хотели создать что-то настоящее, и это чувствовали мы, зрители. С ними было интересно, с ними хотелось поговорить и пообщаться. Общение с ними всегда открывало что-то новое. Всегда с теплотой вспоминаю М.Шамшину, М.Сорского, М.Каминского (которого любили все зрители без исключения, и на мой абсолютно субъективный взгляд он мог бы стать преемником Марка Вайля в «Ильхоме») многих других, чьих имен я уже и не помню, но созданные ими на сцене «Ильхома» образы не забудутся никогда.

Марк Вайль говорил, что иногда испытывает ностальгию по старому «Ильхому». Я тоже испытывала, как зритель, ностальгию по ильхомовцам, которые стояли у истоков создания театра. Я пыталась понять, чем же они отличаются от нынешнего поколения актеров. Потом поняла, что старое поколение отличалось тем, что «горело» театром. Все они были энергичны, начитанны, в них не было так называемого гламура, но была неистребимая жажда искать что-то новое и им было всегда интересно мнение их зрителей. Они не были «лицами с глянцевых обложек». С ними хотелось общаться, с ними было о чем поспорить, и было о чем поговорить.

Новое поколение так же талантливо и интересно. Они другие и это хорошо. Главное, что на сцене они творят чудеса и понимают, что дело Мастера нужно продолжить, преданы театру и памяти его создателя. И за это им огромное спасибо. Они, наверное, открывают что-то новое новому поколению зрителей. Их главная задача ничего не испортить, сохранить все то, что создал Великий Мастер.

Не хотелось бы, чтобы кто-то взялся «совершенствовать» спектакли, созданные Марком Вайлем. Это было бы равносильно тому, как если бы кто-то взялся совершенствовать полотна Пикассо и что-то на них подрисовывать на свой вкус. Это мое субъективное мнение.

Так случилось, что в конце 80-х я долгое время работала в другой стране, и у меня просто не было возможности бывать в Ташкенте. Я пропустила довольно большой период в творческой жизни «Ильхома», о чем очень сожалею. Когда я снова пришла в «Ильхом», у театра уже было новое лицо, появились новые актеры, новые спектакли, из старых уже почти ничего не шло на сцене. Но новый «Ильхом» нисколько не разочаровал. Марк Вайль со своим театром удивительным образом нашел свое место в новых условиях, и принял правила игры, которые диктовало время.

Я помню, как мы с мужем пришли на премьеру «Подражание Корану» (еще с участием Равшана Намазова!). В фойе Марк сам к нам подошел, сказал, что рад видеть и что давно не видел нас в театре. Мой муж посетовал на занятость и сказал, что если бы я его не вытащила, он бы и не выбрался. Марк галантно ответил, что все хорошие идеи исходят от женщин и их надо всегда слушать.

Мы разговаривали о спектакле, говорили, что тема слишком смелая, и возможно, не нужно так рисковать. Марк, как всегда, с иронией отвечал, что ему уже говорили о «несвоевременности» этого спектакля, но он просто показал свое видение пушкинских стихов и открыт для дискуссий. Для него это было обычным творческим процессом. Никакой позы, никакой показной бравады. Просто искусство в чистом виде. Никакой политики - просто взгляд Мастера. Взгляд свободный от штампов, условностей, обыденности.

Я считаю, судьба была порой несправедлива к Марку Вайлю. От него уходили актеры, единомышленники. Наверное, он переживал по этому поводу. Но видимо в этом и состоит феномен «Ильхома», который при любых обстоятельствах остается «живым» и актуальным театром. В театр приходят новые люди, с новыми идеями, и это стимулирует к новым творческим поискам и открытиям. У «Ильхома» нет застарелых «ведущих актеров», которые из года в год, невзирая на возраст, играют во всех спектаклях главные роли. Все очень быстро меняется, все динамично развивается. Всегда новые актеры, новые лица, новые спектакли, новые идеи, новые образы. У Марка Вайля был особый дар притягивать талантливых людей, концентрировать их вокруг себя, создавать и открывать новые таланты. Он умел ценить талант в других.

Что еще хотелось бы сказать. В последние годы Марк Вайль достиг совершенства в своем творчестве. Последние его спектакли «Радение с Гранатом», «Полеты Машраба», «Орестея» - необычайно гармоничны, безупречны и, на мой взгляд, это уже шедевры мирового искусства (впрочем, все остальное – «Белый, белый, черный аист», «Подражание Корану», «Счастливые нищие», «Арт» - разве не шедевры?). Осмелюсь сказать, что в некоторых последних своих работах Марк Вайль приблизился к Создателю. Говорят, что как только человек достигает гармонии с Творцом, его забирают с земли. Видимо все в этой жизни закономерно.

Я знаю точно, что для меня «Ильхом» останется «моим» театром и в нем всегда будет присутствовать Марк Вайль, который его создал. Я жалею, что не успела поговорить с ним о его последних спектаклях «Радение с гранатом» и «Полеты Машраба», которые, на мой взгляд, являются самыми гармоничными, эстетичными и красивыми спектаклями на сегодня, и не только в «Ильхоме». Жалею, что не выразила опять, как тогда в далеком прошлом, свое восхищение с тремя восклицательными знаками. Мне казалось, что все успеется…

Марк Вайль всегда с большим уважением относился к своим зрителям, не позволял себе фальши. Для него важно было общение со зрителем. Мы, зрители, были избалованы им. Мы привыкли, что каждый год он ставит что-то новое, привыкли к общению с ним, к домашней уютной атмосфере, которую он умел создавать в театре. Он был искренен в своем творчестве, всегда оставался собой, ни под кого не подстраивался. Он делился в своих спектаклях тем, что пропустил через себя и пережил. И главное, ему было ЧЕМ поделиться и ЧТО сказать.

Он говорил, что театральное искусство недолговечно и умирает очень быстро. Я смотрю на это более оптимистично. Его искусство не может умереть. То, что он создал, будет жить еще очень долго в театре, в спектаклях, учениках, в зрителях. Это нельзя теперь уничтожить. Я рада, что театр «Ильхом» теперь назван его именем, что есть премия Марка Вайля. Будет еще что-то. Не будет только его премьер. Мне очень будет не хватать его новых спектаклей, новых идей. Его энергия, его дух всегда присутствовали во всем. Мы привыкли к его присутствию в зале во время спектаклей и к тому, что он часто встречал зрителей перед спектаклями. Казалось, что это в норме вещей, и сейчас трудно представить, что этого тоже больше не будет. Я не представляю себе Ташкент без «Ильхома», а «Ильхом» без Вайля. Он был душой Ташкента. Теперь он ушел от нас.