Герой нашей сегодняшней публикации — Сарвар — родом из Душанбе. Он умный, эрудированный человек, по образованию историк, волею судьбы ставший парикмахером. Сарвар вырос в многонациональном городе, где в советские времена никто не спрашивал, кто откуда родом. Здесь он пережил распад Союза, гражданскую войну, а затем встретил свою любовь, женился. Казалось, вся его жизнь будет связана с этим городом. Но все-таки пришло время уехать из родной страны. Рассказ Сарвара — немного больше, чем просто история мигранта.

Я закончил исторический факультет Таджикского национального университета, по образованию историк, но я не работаю по специальности. Когда я был маленьким, я любил смотреть на девушек с красивыми, ухоженными волосами. Чуть постарше я уже делал прически своей сестренке, стриг братишку, а потом — мальчишек и девчонок во дворе. Вначале надо мной потешались, но я не обращал внимания. Потом наши со двора стали бегать за мной и уговаривать меня постричь их. А когда я понял, что опыта маловато, надо подучиться, я стал ходить в парикмахерские — их тогда было немного в городе. Я сидел и наблюдал, пока меня не выгоняли, чтобы не мешался под ногами. Потом к моим визитам привыкли.

Иногда я стригся у парикмахеров. Наблюдал, какими инструментами они пользуются. Со временем парикмахеры стали делиться со мной опытом, и за это деньги не брали. Я учился, наблюдая за каждым взмахом ножниц. В студенчестве стриг своих однокурсников, всегда бесплатно — мы получали стипендию, и нам ее было достаточно. Для меня это было удовольствием, ремеслом, которое приносило радость и мне, и тем, кого я стриг. Но я не думал, что это станет моим призванием.

Начиналась горбачевская перестройка. Мы, студенты-историки, с волнением наблюдали, как из архивов вытаскивалось то, что было раньше запретным. Это было интересно. На практических занятиях мы спорили, доказывали друг другу, где правда и где ложь. И учителя приветствовали наши бесконечные дебаты.

Смутные времена

Февральские события 1990-го года я встретил будучи студентом 5-го курса. Стало страшно, мы не понимали, что происходит. Мы учились в русской группе и провожали своих однокурсниц домой. Потом всю ночь охраняли свои дворы вместе с нашими родителями. С облегчением все вздохнули, когда в город вошла советская армия. Наши мамы готовили всякие вкусные блюда и подкармливали солдат. В городе стояли танки, но они не пугали, мы любили свою советскую армию. 23 февраля все танки были в цветах.

Но страшное началось потом, когда все стали уезжать. Это был первая волна оттока русскоязычных граждан. Уехала все семья наших близких соседей. Мой закадычный друг Виталик уехал с родителями, так и не окончив политехнический. Я потом оформлял ему перевод. Мама плакала, так как уезжали родные нам люди. Без особого энтузиазма мы встретили распад СССР. А соседи продолжали уезжать. Мной медленно овладевало отчаяние. Я ничем не мог помочь, я хотел остановить этот поток, но не мог.

Летом мы сдали госэкзамены, и уехали половина наших однокурсников. Мы бегали от железнодорожного вокзала до аэропорта, провожали. В 1992 году начались площадные баталии. Я не был ни на чьей стороне — мне все это не нравилось. Мне просто было обидно и больно, что уезжают люди, покидая, продавая за бесценок дома, уезжают, по сути, в никуда. Уезжали русские, армяне, евреи, осетины, татары, грузины. И таджики тоже уезжали. Бежали от войны все, кто мог. А нам некуда было бежать, нас нигде не ждали, и мы надеялись на лучшее.

Целых долгих пять лет шла война. Из Душанбе все переместилось в районы, и здесь было относительно спокойно, хотя голодно. А потом вроде ничего. Я уже работал учителем истории в школе, но зарплаты не было. Мне нужно было заботиться о семье, родителях братишке и сестренке, и я пошел работать в салон — сначала помощником мастера, а потом и сам встал за кресло. Постоянных клиентов не было, но я не горевал. Студенток было много. Я стриг всех, кто садился в мое кресло — мужчин, женщин и детей. Я любил это дело, и когда люди искренне благодарили меня, я радовался. Я занимался своим делом.

Война закончилась, мир пришел на нашу землю. Вернулись беженцы. Конечно, еще не было спокойно, люди еще не гуляли по вечерам. Но все равно город уже был живой, народу стало много.

Короткая оттепель

Появлялись новые люди, новые друзья. К этому времени у меня уже было много клиентов, так что родителей я обеспечивал. Женился брат, замуж вышла сестра. Родители настойчиво требовали, чтобы я тоже женился. Но женился я поздно. В 2000 году, наконец, встретил свою любовь. Моя Камила моложе меня. Она закончила факультет иностранных языков по специальности английский язык, работала администратором в одной международной правозащитной организации. Друг за другом у меня родились два сына. Мы зарабатывали вдвоем, дети наши ходили в хороший садик, где говорили на двух языках — таджикском и русском.

Вроде бы жизнь наладилась. Конечно же, много было такого, на что мы старались не обращать внимание. Но потом опять начались военные операции — в 2010 году были боестолкновения в Гарме вроде бы с какими-то бандформированиями. В 2012 была военная операция в Хороге. Я оправдывал эти операции, считая, что там, действительно, преступники. Но потом стали арестовывать правозащитников, адвокатов. Опять стали уезжать люди — теперь уже таджики. Уезжала интеллектуальная элита, кто куда — в Америку, Европу, Россию. И я понял, что надо уезжать ради будущего своих детей.

Мои мальчишки добрые и жалостливые. Они жалели детей, которые просили милостыню на улицах города, отдавали им все свои карманные деньги. С ними невозможно было ходить на базар, где они видели детей своего возраста, которые таскали тяжелые сумки или тележки новых таджиков, чтобы заработать семье на хлеб. Тяжело было уезжать. Здесь все родные наши. Но надо было. Решили, что вначале поеду я, найду работу, обустроюсь.

Хорошо, что мои друзья детства и юности всегда были со мной на связи. Мы писали друг другу письма, когда не было интернета. Многие письма не доходили. Но бывало, что во время войны приходили письма от наших соседей и друзей. Они тревожились за нас. Потом появился интернет. Я переписывался с ними в социальных сетях. Каждый звал к себе. Но я решил поехать к лучшему другу Витальке в Карелию. Жена сначала возражала — там холодно, далеко. Но я решил, а у нас в семье слово мужчины — закон. И я поехал.

Новая жизнь на новом месте

Виталий встретил меня в аэропорту Петрозаводска и повез к себе. Собрались все его родные — папа, мама, сестра Инна и братишка Вовка. Хотя у Владимира уже была семья и солидный живот, но для меня он все равно был Вовкой, от которого не было покоя нам с Виталием в детстве. Вспоминая Душанбе, тетя Тоня, мама Виталия, всплакнула.

Пока мы искали квартиру, я жил у Витальки. Все-таки наши душанбинцы и тут тоже сохранили обычаи и гостеприимство. Мы нашли недорогую уютную двухкомнатную квартиру на окраине Петрозаводска. Виталик взял отгулы и обустраивал со мной квартиру. А потом и работу искал вместе со мной. Устроился я тоже быстро — с моими сертификатами и квалификацией меня взяли в одну очень хорошую парикмахерскую. Стал работать и знакомиться с городом. Город мне очень понравился — уютный, старинный.

Через две недели приехала моя семья. Мы оформили с Виталием документы без всяких проволочек. Помогла Инна, сестренка Виталия, которая работала в городской управе. Она была моей первой клиенткой. Пригласили в гости все родню Виталия, которая стала и нашей родней. Наши сыновья-подростки быстро подружились. Жена стала устраивать мальчишек в школу. Мир подростков жестокий, но как-то мои Самад и Шухрат влились в коллектив без всяких приключений. Конечно, первое время пришлось брать репетиторов, так как они отставали от класса. Но вскоре подтянулись.

Я работал. А потом и жена нашла работу. Администратором, как она хотела, ее не взяли, и она устроилась официанткой. Ее это огорчало, я утешал, как мог. Но сам все время опасался, что может произойти что-то неприятное с ней или мальчиками. Когда мы были в Душанбе, слышали много нелицеприятного об отношении к таджикам в России. Но у нас все было нормально, нас не оскорбляли, нам не грубили, не хамили. И я успокоился. Правда, тоска по родине, по дому не оставляла. Мы каждый день разговаривали с родителями. В Душанбе, где уже вовсю была весна, появились подснежники, все зеленело и цвело. А тут еще было холодно.

В апреле растаял снег. Дети стали больше играть на улице, у них было много друзей. Однако мы с женой все равно тосковали по дому. Трудно привыкнуть к другому месту. Поэтому, стараясь заглушить боль, я работал, как ломовая лошадь. К концу дня уже болела спина и тряслись ноги. Но я получал от работы удовольствие, когда видел своих клиенток красивыми и довольными. Да и заработок был неплохой. Я обеспечивал достойную жизнь моей семье. Мы умудрялись нечасто, но отправлять деньги нашим родителям. Постепенно набирал себе новых клиенток. Встречался с Виталиком за кружкой пива. Потом, когда пришло лето, мы ездили на рыбалку за город. Брали иногда и семьи. Разжигали костер, варили уху.

Я не чувствовал, что я мигрант. В Таджикистане у нас слово «мигрант» устойчиво ассоциируется с унижением. Но меня никто не унижал, не оскорблял. Моих детей тоже. И постепенно мы привыкли. Вот уже 4 года мы живем в Петрозаводске. Продав душанбинскую трехкомнатную квартиру и взяв у Виталия еще денег в долг, мы купили собственную квартиру уже поближе к центру. Сделали косметический ремонт и переехали. Теперь у нас есть уже вид на жительство. Жена нашла новую работу — уже по специальности. Она устроилась переводчиком в одну строительную компанию. Я вздохнул с облегчением — не нравилась мне ее работа официантки.

Почему так тяжело таджикам?

За 4 года я один раз без семьи приезжал домой, в Душанбе. Заболел отец, я приехал помочь маме и навестить своих родных. Я торопился, поехал транзитом. Рядом со мной в самолете сидел мой изможденный земляк. Мы разговорились. Оказалось, что его зовут Расул, и ему, как и мне, было 44 года, хотя на вид казалось больше. Он жаловался на жизнь, что дома работы нет, и он вынужден был уехать зарабатывать. «Теперь и в России не заработаешь, домой отправляю мало, в сомони получается где-то около 1,5 тысяч ($190) — эти деньги даже в Ховалинге, откуда я родом, уже ничего не стоят. Раньше я работал учителем в школе, преподавал физику, но зарплата маленькая — всего 500 сомони ($62), а семья большая. Уехал, думал, подзаработаю и приеду. А подзаработать не получается. Вот еду домой, и денег наскреб только на билет. Там дома, семья ждет, а у меня даже младшим детям подарков нет».

Я молчал, мне не хотелось говорить ему, что у меня все в порядке. Стыдно хвастаться своим благополучием. Я молча слушал. Расул говорил об унижениях, о том, как их игнорируют на улицах, как обзывают чурками и лашпеками. «Мы как будто прокаженные в Москве, - с горечью говорил он. - Если нас обманывают работодатели, все равно, правда на их стороне. Жаловаться мы не можем. Год назад мы работали в городе Касимово в Подмосковье, строили баню. Нас было четверо. Когда мы туда приехали, у нас забрали паспорта. Объем работы был большой. Хозяин, татарин Галим, хотел построить большую баню, с сауной с бассейном. Строили мы 3 месяца, каждый кусок зацементированного участка им тщательно проверялся. Оплатить нам обещали по окончании. Правда, кормили нас хорошо. И жили мы там же. Но когда был забит последний гвоздь, хозяин ночью приехал со своим толстомордым водителем, посадил нас в машину и отвез в Москву. Высадил нас на окраине, пригрозив, что, если пожалуемся, найдет и прибьет. Бросил наши паспорта нам в лицо и уехал. Что делать, кому жаловаться? Молча проглотили обиду. А он ведь мусульманин. Если он так поступает, то кому верить?».

Я слушал и молчал — пусть выговорится, расскажет мне все, что у него накопилось в душе, лишь бы ему стало легче. В аэропорту Душанбе меня встречал брат. Мы обнялись и в этой сутолоке я потерял из виду Расула. Неисповедимы пути Господни. Почему такая тяжелая судьба у Расула, у тысяч других таджиков? Почему так трудно живется моим землякам в России? Почему люди черствеют душой? Когда таджики смогут жить достойно на своей родине? Все эти вопросы мучают меня постоянно.

От редакции: Если вы хотите поделиться своей историей, случаем из жизни, рассказать о проблемах, в которыми вы столкнулись, будучи трудовым мигрантом, о том, как живет ваша семья, оставшаяся на родине или приехавшая вместе с вами в Россию, напишите или позвоните нам, и мы обязательно опубликуем ваш рассказ. E-mail главного редактора – dan@kislov.ru. Телефон редакции: +7(495)132-62-58. Связь с редакцией также возможна с этой страницы.

Международное информационное агентство «Фергана»