На прошлой неделе стало известно, что президенты Путин и Назарбаев достигли принципиальной договоренности о дальнейшем использовании космодрома Байконур. Речь идет о том, что Россия постепенно откажется от аренды ряда объектов, передаст их Казахстану, а затем обе страны будут использовать Байконур совместно. Но в данном случае гораздо больший интерес представляет не содержание этой договоренности, а то, что она была достигнута в определенном контексте, совершенно не характерном для российско-казахстанских отношений. Ведь за всю постсоветскую историю, пожалуй, не было страны СНГ, с которой у России сложились бы такие «безоблачные» отношения, как с Казахстаном (разве что еще с Арменией). А тут дело дошло до обмена мидовскими нотами, которые весьма трудно назвать дружескими. В результате в центре внимания оказалась не столько проблема Байконура, сколько весь комплекс российско-казахстанских отношений и, в первую очередь, по линии так называемой «евразийской интеграции».

СМИ просто запестрели заголовками типа «Откажется ли Казахстан от Евразийского союза?» или «Неоимперский» проект Кремля не по вкусу Назарбаеву». Игнорировать подобные оценки состояния отношений между Москвой и Астаной больше было нельзя, и последовали одновременные заявления министров иностранных дел двух стран, выдержанные в духе известной песенки «Все хорошо, прекрасная маркиза!». Российский министр Лавров попросил журналистов не придавать «какого-то особого значения нотной переписке», которая, дескать, «регулярно осуществляется по целому комплексу вопросов». (Вряд ли, однако, кто-нибудь сможет припомнить обмен мидовскими нотами, носивший столь резкий характер.) Его казахстанский коллега Ерлан Идрисов был настроен еще более благодушно: «Никакого скандала, никакой сенсации нет, никакого развода между Казахстаном и Россией по поводу комплекса «Байконур» нет… никто не сможет поссорить Россию и Казахстан. Казахстан и Россия вместе идут в будущее – это настрой на самом высшем политическом уровне и в обществе наших стран». Значит, все прекрасно и замечательно...

«Нервозные» политики – о ком это?

Но вот, выступая 14 февраля на коллегии ФСБ (нельзя не отметить характер аудитории), президент Путин, посвятил весьма заметный пассаж своей речи как раз «евразийской интеграции». Обличив «нервозные, откровенно раздраженные высказывания относительно интеграционных процессов на постсоветском пространстве» из области «эмоциональной риторики» неких политиков, российский президент призвал своих бывших коллег (впрочем, как известно, бывших чекистов не бывает) противостоять «попыткам затормозить интеграционную работу» и надежно защитить «суверенное право России и наших партнеров выстраивать и развивать свой интеграционный проект», взаимодействуя при этом с «вашими коллегами и партнерами из Белоруссии, Казахстана и других стран, участвующих в интеграционных процессах». Вроде бы понятно, что под «нервозными и «раздраженными» политиками Путин имел в виду, прежде всего, Хиллари Клинтон и ряд других западных деятелей, выразивших обеспокоенность российскими «интеграционными» амбициями, за которыми они видят план восстановления евразийской империи, враждебной Западу. Однако непонятно, какое прямое отношение может иметь ФСБ с его белорусскими и казахстанскими коллегами к опровержению «эмоциональной риторики» этих политиков. Правда, Путин также говорит о противодействии «механизмам так называемой «мягкой силы», то есть о борьбе с «оранжевыми технологиями», и тогда тесный контакт с «коллегами и партнерами» из Белоруссии и Казахстана выглядит вполне логично. Но не очень прилично - все-таки такое взаимодействие можно расценить как вмешательство во внутренние дела суверенных государств, а суверенитет и «невмешательство во внутренние дела» для Кремля, как известно, святое. Правда, если речь идет только о своих делах, например, о «деле Магницкого». Здесь же мы имеем дело, как выразился Путин, с борьбой за «тесную интеграцию» на «наших территориях», стало быть, невмешательство во внутренние дела на эти территории, видимо, не распространяется. Когда же выясняется, что к числу «нервозных» политиков, которым не по нутру кремлевская «интеграция», относятся не только западные деятели, но и политики «интегрируемых» стран, причем не какие-то «прозападные» оппозиционеры, а первые лица государств, то призыв Путина к сотрудникам ФСБ звучит как-то уж совсем двусмысленно.

Кто же боится «интеграции»?

О том, что казахстанская оппозиция относится к идее интеграции с Россией, в частности, и к идее Евразийского союза в целом, мягко говоря, без особого энтузиазма, хорошо известно. Вхождение Казахстана в это интеграционное объединение вызывает у оппозиционеров опасения, связанные с возможной потерей государственного суверенитета и перспективой возрождения новой версии Советского Союза. Заверениям Москвы, что о воссоздании СССР и речи быть не может, казахстанские оппозиционеры просто не верят. Так, Общенациональная социал-демократическая партия «Азат» еще в ноябре 2011 года распространила заявление «Об участии Казахстана в интеграционных процессах на постсоветском пространстве», отметив, что «у многих наших сограждан вызывает тревогу еще не забытый прошлый опыт отношения России к Казахстану с позиции «старшего брата», в связи с чем экономическую интеграцию следует осуществлять с учетом национальных интересов и без ущерба суверенитету страны». Еще радикальнее позиция незарегистрированной, но все равно запрещенной партии «Алга». Внешнеполитический раздел ее программы (2009 год) требует «обеспечения реальной независимости страны» за счет «отказа от участия в военно-политических блоках и союзах, проведения политики нейтралитета и экономического курса, который позволил бы свести к минимуму внешнее давление». Понятно, что реализация этой программы способна привести к выходу Казахстана не только из Таможенного союза и ЕЭП, но и из ОДКБ.

Разумеется, влияние оппозиции на реальную политику Казахстана и общественные настроения в стране, по известным причинам, очень ограничено. Однако это совсем не значит, что казахстанское общество преисполнено энтузиазмом по отношению к Евразийскому союзу и прочим формам «интеграции», при всем том, что официальные опросы показывают неизменную поддержку большинством казахстанцев евразийских проектов. Вот, как оценивает положение, например, казахский политолог Дос Кошим: «По-моему, здесь нужно отметить, что общественное мнение против не только Таможенного союза, но и создания единого экономического пространства, вхождения в Евразийский союз, и прочих подобных организаций… Общество со страхом ожидает, что экономическая интеграция на постсоветском пространстве перерастет в политическую интеграцию. Если интеграция между двумя государствами принесет обоюдную пользу, никто не будет противиться такой экономической интеграции. И все же Казахстан проигрывает и в экономическом плане. Известно, что в связи с этим предприниматели и бизнесмены в свое время били в набат… Например, если завтра перейдем к общей валюте, могут заявить «в этом нет никакого политического подтекста, это рождено необходимостью экономической интеграции». Однако для нас это потеря части нашего суверенитета. Сегодня для России и Беларуси мы ликвидировали таможенные границы. Это вызывает такие же чувства, как если б мы ликвидировали государственную границу... Со вступлением в Таможенный союз, все документы стали готовиться только на русском языке. Значит, это пошло в ущерб государственному языку. Поэтому, прежде всего, мы должны четко определить задачи и цели независимого государства. И только после этого выходить на дискуссионную площадку. К сожалению, мы еще не поднялись на эту ступень».

Близкую точку зрения высказывает другой политолог - Расул Жумалы: «Часто высказывается мысль, что интеграция с современной Россией приносит гораздо больше вреда, чем пользы. Постепенно меняется и позиция народа по этой проблеме… Мы поспешили не только с Таможенным союзом, но торопимся и с Евразийским союзом... Например, 90 процентов тарифов Таможенного союза играют на интересы России, большинство членов Таможенной комиссии - представители России, председатель Таможенной комиссии - россиянин. То есть не соблюдаются в ТС наши интересы как независимого государства. Если обратиться к европейскому опыту, то в структурах ЕС должности делятся поровну. А наш опыт будет правильно расценивать не как интеграцию, а как процесс неоколонизации, ведомый Россией».

«Мы должны взять за руководство слова Елбасы…»

Можно, конечно, игнорировать подобные настроения и упиваться интеграционной риторикой, в которой нет недостатка в речах официальных представителей Казахстана на всевозможных саммитах и конференциях. Однако игнорировать объективную реальность, по меньшей мере, недальновидно, тем более, что сами руководители Казахстана все больше учитывают эту реальность в своей конкретной деятельности. В этой связи всеобщее внимание привлекло выступление Назарбаева 9 января в Алма-Ате на церемонии вручения президентских стипендий деятелям литературы и искусства. Президент Казахстана, пользующийся славой «главного интегратора на пространстве СНГ», естественно, подтвердил, что «евразийская интеграция» является «принципиальным выбором», так как «ни одна страна, даже самая великая, без интегрированности экономики не может развиваться». Вместе с тем, другая «составляющая» президентского выступления носила совершенно определенный характер: «Мы идем на интеграцию - экономическую, не политическую. Вопросы политического суверенитета страны не обсуждаются. Любое объединение, которое будет вызывать угрозу нашей независимости, мы из такого объединения будем выходить». Несколькими днями позже, выступая перед дипломатическим корпусом, Назарбаев заявил: «Хочу еще раз подчеркнуть, что евразийская интеграция, которая осуществляется по моей личной инициативе, Казахстана, никогда не была и не будет нацелена на реинкарнацию какого-нибудь политического союза, тем более канувшего в лету бывшего Советского Союза».

Весьма показательно, что свое заявление о неприемлемости интеграционных объединений, которые угрожают суверенитету Казахстана, Назарбаев сделал именно в Алма-Ате – южной столице страны, где особенно сильны позиции «национально-ориентированной» части казахского общества, казахской интеллигенции, стремящейся культивировать «национальный дух», формировать «национальную идею» и т.д. Аналитики сразу же подметили неразрывную связь, существующую между алма-атинским заявлением Назарбаева и его осенней речью в Анкаре, выдержанной в «антиколониальном» и пантюркистском духе: «Мы живем на родине всего тюркского народа, - заявил казахстанский президент. - После того, как в 1861 году был убит последний казахский хан, мы были колонией Российской империи, затем Советского Союза. За 150 лет казахи едва не лишились своих национальных традиций, обычаев, языка, религии. С помощью Всевышнего мы в 1991 году провозгласили свою независимость. Ваши предки, уходя с исторической родины, из Тюркского каганата, забрали с собой название тюркского народа. До сих пор турки называют лучших джигитов - «казах». Вот мы и есть эти казахи». Это заявление, особенно парадоксальное в устах бывшего партийного «бонзы», было воспринято в Москве очень неприязненно. Официально об этом ничего не говорилось, но неофициальный сигнал, судя по всему, был послан. Поэтому в Астане были вынуждены сделать вид, что «антиколониальные» инвективы Назарбаева были вырваны из контекста и «неправильно поняты». Но именно сделать вид, потому что алма-атинская речь Елбасы свидетельствует, что правящий режим рассматривает учет настроений «национально-ориентированных» кругов казахского общества, как инструмент укрепления и расширения своей политической и социальной базы.

То есть мы имеем дело не с какой-то серией демонстративных «жестов», а с продуманной и спланированной политикой. Об этом говорит хотя бы тот факт, что соответствующие выступления Назарбаева были тут же подхвачены и развиты рядом высокопоставленных чиновников и проправительственных политологов. Как известно, осенью прошлого года спикер Госдумы Сергей Нарышкин неожиданно выдвинул идею создания наднациональной Парламентской ассамблеи ЕАЭС. Делегация казахстанских парламентариев во главе с сенатором Гани Касымовым активно выступила против этой инициативы, и ее обсуждение было отложено на неопределенный срок. Алма-атинское выступление Назарбаева, с учетом политических реалий Казахстана, должно пониматься, как директива, обязательная к исполнению. Пример именно такой интерпретации предоставляет нам политолог Фазылбек Бсаттарлы: «Угроза Евразийского союза нашей независимости заключается в том, что такой союз создает наднациональные органы. То есть, нашей страной будут управлять общие органы, сформированные в Москве. Вообще, в наших условиях опасно вступать в какой-либо союз. Не сформировав государственность, говорить, что внутри какого-то союза мы сможем защитить свои государственные интересы – вздор… Почувствовав это, наши образованные соотечественники забили тревогу. Конечно, Елбасы обо всем этом осведомлен. Поэтому он высказал свое мнение. Самое главное, мы должны взять за руководство слова Елбасы, приведенные выше. Каждый госслужащий должен глубоко осознавать это».

Инструкция преемнику?

Все это приобретает особое значение в свете грядущей в Казахстане «смене элит». Как и в других странах СНГ, происходящая там борьба элитных группировок неминуемо выдавит из власти деятелей, вышедших из общей советской «шинели», тесно связанных с Россией, симпатизирующих ей, отлично знающих русский язык и так далее. На смену неизбежно придут политики, сформировавшиеся в другой ментальности, получившие другое образование и не испытывающие теплых чувств ни к советскому прошлому, ни к России как таковой. Перспектива, отнюдь не благоприятствующая кремлевским «интеграционным» планам. Особенно, если анкарское и алма-атинское заявления Назарбаева являются своего рода инструкцией преемнику. А все основания считать эти заявления именно такой инструкцией имеются.

Однако последние заявления Назарбаева – это не только сигнал, направленный «вовнутрь» страны. Это, безусловно, еще и сигнал Кремлю – президент Казахстана совершенно отчетливо обозначил предел, за который не стоит переходить Москве в своих «интеграционных» мечтаниях. В том числе и на международной арене, потому что «многовекторность» внешней политики Казахстана, провозглашенная еще в первые годы независимости, отнюдь не пустой звук. При всей своей близости к России Казахстан никогда не был ее сателлитом. Все перепады в отношениях России с США и Западом, особенно в последнее время, никак не отражались на отношениях Казахстана с этими странами. Астана, например, никогда не участвовала в инициированных Москвой антиамериканских кампаниях, даже послала своих военных, пусть и в малых количествах, в Ирак и Афганистан. Не педалировал Казахстан и тему расширения НАТО, натовских военных баз в регионе и так далее. Наоборот, развивал и развивает весьма содержательное сотрудничество с Североатлантическим альянсом. Что, кстати, дает повод некоторым российским экспертам, особенно военным, бить в набат насчет того, что Казахстан якобы «меняет свой военный вектор», как это произошло после недавних договоренностей с НАТО насчет транзита из Афганистана через казахстанскую территорию и закупок Казахстаном небольших партий западных вооружений.

Безусловно, свойственное военным «черно-белое» восприятие событий далеко от реальности. Никакого «изменения военного вектора» не происходит, поскольку военно-политическая зависимость Казахстана от России имеет объективный характер и вряд ли перестанет быть таковой в ближайшее время. Хотя бы потому, что тесные военные связи с Россией являются едва ли не единственной гарантией национальной безопасности в случае дестабилизации ситуации в регионе. Другое дело - попытки подвести под интеграционную «крышу» грандиозные замыслы наших «геополитиков» (типа генерала Ивашова) по превращению ОДКБ или ШОС в аналог Варшавского договора. Столь агрессивная «интеграционная» активность способна лишь еще ближе подтолкнуть страны Центральной Азии как к Китаю, так и к Западу. Поскольку в более тесных связях с ними страны региона будут видеть защиту от чересчур любвеобильных «интеграционных объятий» Кремля.

Что же до интеграции экономик будущих членов гипотетического Евразийского союза, то свойственный им бюрократизм, монополизм, патернализм и коррупция в принципе делают невозможным формирование эффективной экономической системы. В самом деле, с чего это «султаны» и «эмиры» захотят «делегировать» кремлевскому «дяде» даже часть своей власти? Поиметь с России как можно больше, поступаясь как можно меньшим – в этом вся суть «интеграционной» философии центральноазиатских владык. То есть мы опять приходим к известному тезису: авторитарные государства вообще не способны интегрироваться – только подчинение-поглощение. Ну, и специфическое «взаимодействие с коллегами», конечно…

Михаил Калишевский

Международное информационное агентство «Фергана»