Кыргызстан: В СИЗО прошел День открытых дверей. Для журналистов
Фото Екатерины Иващенко. Больше фото — в Галерее «Ферганы»
21 марта 2012 года в бишкекский СИЗО-1, где 16 января произошли массовые беспорядки, пригласили журналистов на пресс-тур. Во-первых, чтобы показать, что жизнь в СИЗО налажена, выломанные замки заменены, а камеры, которые были открыты, теперь закрыты. Во-вторых, для того, чтобы опровергнуть многочисленные заявления, которые были сделаны в местных СМИ уволенными после беспорядков работниками ГСИН (Государственной службы исполнения наказания), в которых они повторяли, что часть камер в СИЗО по-прежнему открыта и арестанты свободно могут передвигаться по помещению.
Последнее подобное заявление было сделано 23 марта бывшим первым заместителем председателя ГСИН Калыбеком Качкыналиевым (он был уволен вскоре после 16 января). По сообщению ИА 24.kg, на пресс-конференции он заявил: «Я поговорил с сотрудниками СИЗО, они подтвердили известный мне факт прогуливающегося по коридорам криминального авторитета по кличке Бек, который раздавал указания арестантам. Камеры открыты, а «блатные» продолжают угрожать арестантам».
Спустя шесть дней так же свободно, как Бек, смогли пройтись по коридорам СИЗО и журналисты.
Утром работников СМИ встретили председатель ГСИН Шейшенбек Байзаков и новый начальник СИЗО Марс Джусупбеков, который был назначен на эту должность в декабре 2011 года, после увольнения Ильмира Аллаярова. Аллаярова обвинили в том, что он «в нарушение порядка содержания заключенных предоставлял свободу передвижения на территории режимного учреждения членам ОПГ, именуемой «общак», которые свободно проникали во все камеры и, применяя физическое насилие, вымогали деньги у заключенных».
«Часть этих денег получал сам Ильмир Аллаяров. Кроме того, бывший начальник СИЗО-1 вымогал деньги практически за все - за перевод из камеры в камеру, свидание с родственниками, прием передач», - сообщила тогда ГСИН.
Прогулка по СИЗО
Отвечая на вопросы, женщина-контролер женской части СИЗО с улыбкой отметила, что работать с женщинами легче: они более спокойные и беспорядков не устраивают.
Однако в целом сложилось впечатление, что мужчины живут «лучше». Журналистам продемонстрировали прибранные камеры с телевизорами, электрочайниками, коврами и холодильниками, пакетами с фруктами и недешевым Fairy у раковин.
Мужчины благосклонно отнеслись к появлению журналистов, не отказывались показать камеры, отвечали на вопросы и даже фотографировались. Они ни на что не жаловались, их все устраивало. Часть согнанных в совершенно пустую комнату арестантов сняла перед камерами верхнюю одежду и продемонстрировала голые спины, подтверждающие отсутствие следов пыток.
Журналистам наглядно продемонстрировали и суп в огромной кастрюле, густой, с кусками мяса, который выглядел на удивление вкусно и аппетитно.
Отмечу, что в СИЗО заработали три парикмахерские, где работают арестанты. На момент пресс-тура выломанные замки были заменены, двери – укреплены. О прошлом побоище напоминают лишь обшарпанные двери и стены. И вообще, конечно, СИЗО - не курорт. Построенное в 1948 году замызганное и обшарпанное здание со спертым воздухом, неприятным запахом и тусклым освещением производит неприятное впечатление.
Те арестанты, в камеры к которым журналисты попасть не успели, наблюдали за нами сами. Для этого им надо было лишь просунуть в дверной глазок, достаточно большой, два пальца с осколком CD-диска вместо зеркала.
Арестанты могут самостоятельно открыть «кормушку» (окошко в двери). Предполагается, что закрытую на замок «кормушку» может открыть только работник СИЗО, чтобы осмотреть камеру или подать еду, но арестанты могут закинуть веревку на замок и, потянув ее вниз, открыть окошко. Персонал СИЗО пожимает плечами: «за всеми уследить невозможно». Через «кормушки» арестанты вытягивают руки с дисками или зеркалами, чтобы видеть друг друга, и общаются.
В камерах я увидела кухонные ножи. Позже глава ГСИН Шейшенбек Байзаков заявил, что они не запрещены, но когда я начинала фотографировать ножи, надзиратель поспешно забирал их и прятал за спину.
Оказались неликвидированными и «переговорные веревки», которые протянуты с верхних окон СИЗО.
Комментируя «Фергане» замеченные нарушения, Ш.Байзаков философски заметил, что «коммунизм тоже не сразу строился, но камеры закрыты и улучшения налицо. Мы вам все показываем не для того, чтобы хвастаться, а чтобы показать, что мы ничего не скрываем. А что касается нарушений, то глупо думать, что в СИЗО нет нерадивых сотрудников, которые не занесут в камеру сотку (мобильный телефон) или наркотики».
Доволен улучшением ситуации и Марс Джусупбеков. Как он рассказал «Фергане», ранее ежемесячно в «общак» только из СИЗО-1 поступало до 180 тысяч долларов, все эти деньги вымогались у арестантов. Сейчас этого нет, так же пресечены все передвижения арестантов по территории СИЗО.
«Сейчас и передачи доходят до арестантов без взятки. А раньше передача стоила от 20 до нескольких сотен сомов. 95 процентов арестантов благодарны нам, что мы навели порядок, что их перестали долбить, вымогать деньги… Грош нам цена, если камеры в СИЗО будут открыты. После 16 января все сотрудники СИЗО нам сказали, что, наконец, смогли почувствовать себя настоящими контролерами», - сказал Джусупбеков.
Кстати, Марса Джусупбекова, который уже 16 лет работает в системе ГСИН, воровской «общак» даже «приговаривал к смерти» за принципиальность в работе. В 2008 году, когда он занимал пост замначальника колонии №16 (строгого режима), на него было совершено покушение. Началось с того, что Марс решил вывезти из колонии «смотрящего» Эрмека Урманбетова, который смог запугать почти всех сотрудников колонии. Урманбетов договориться с Джусупбековым не смог, после чего «общак» решил Марса и еще одного из дежурных помощников начальника колонии устранить физически. Убийство было назначено на 15 августа, день дежурства М.Джусупбекова. Но днем раньше осужденные напились по поводу чьей-то свадьбы (в те годы подобные застолья в колониях были в порядке вещей), и убили «не тех» двоих офицеров. Пытались застрелить Джусупбекова и четырьмя годами ранее, в 2004 году, когда он исполнял обязанности колонии №8.
Пожизненник: «Тут и нормальные люди срываются, с ума сходят»
Чтобы лучше понять, что происходит в СИЗО, я попросила у М.Джусупбекова разрешения на интервью с кем-либо из «пожизненников», или ПЛС, как их называют («пожизненное лишение свободы»). Без лишней бумажной волокиты начальник СИЗО разрешил прийти уже на следующий день.
Прихожу. Меня проводят в специальную комнату 2.5 на 3 метра, разделенную решеткой. С одной стороны прикрученный к полу железный стул, с моей стороны - стул и стол. Тусклый свет проникает через маленькое зарешеченное грязное окно.
Минут через 10 приводят заключенного в наручниках. Спрашиваю у него разрешения на интервью. Он соглашается, но не разрешает публиковать свое имя и фамилию, не хочет рассказывать о том, за что сел. Разрешает назвать лишь год рождения – 1980 и статью, за которую отбывает наказание – «Убийство». Осужден был в апреле 2001 года.
Арестанта заводят на его половину комнаты, за решетку, снимают наручники. Конвой удаляется, мы остаемся один на один. Грустные глаза, спокойная, без жаргона речь, изредка проскальзывает улыбка – я успокаиваюсь. Отсидев больше десяти лет, он надеется выйти на свободу. Во время долгой беседы комнатушка наполняется дымом, окурки падают прямо на пол…
- Почему вас содержат в СИЗО, а не в колонии?
- Нас меняют: пару месяцев там отбываешь наказание, потом тебя переводят сюда. Вот так и катаемся. В колониях легче, там люди, даже ПЛС сидят в бараках, а тут в камерах. В лагере люди себя нормально чувствуют, спокойнее.
- Как изменилась ситуация в СИЗО после беспорядков 16 января?
- Мне сложно ответить, потому что ПЛС находятся в подвале, мы в беспорядках не участвовали. Участвовали те, кто наверху сидит. На наших камерах запоров больше, мы двери не выламывали.
Наши камеры закрыты всегда. И «блат-хат» у нас тоже нет, уют сами себе создаем, как можем («блатные хаты» - камеры с повышенным комфортом, где отбывают наказание авторитеты. До беспорядков в «блат-хатах» в СИЗО стояла мягкая мебель, плазменный телевизор и т.п. - ред.).
Да, камеры были раньше открыты. Есть такой человек – «положенец», - если возникали недоразумения, он их разрешал, он же следил, чтобы те, кто в чем-то нуждались (в одежде или лекарствах), получали это. Сейчас возможности ходить по камерам нет. Нет сейчас у нас и сотовых телефонов.
- Во время беспорядков одним из требований заключенных была отставка главы ГСИН Шейшенбека Байзакова. Как сейчас складываются отношения арестантов с ним?
- Ну да, все, что произошло тогда, было неправильно. Мы против него. Этот человек в системе не работал (Ш.Байзаков был назначен на должность председателя ГСИН в мае 2010 года, до этого он работал в системе МВД - ред.), так не делается, когда с утра в камеры приходит спецназ и начинает всех избивать. Мы знаем эти вещи, мы знаем, что «шмон» - это их (сотрудников СИЗО) работа. Мы никогда от него не отказывались, они заходили и делали свое дело, а в этот раз получилось, что с утра, когда все спали, пошел топот, начали заходить в камеры и избивать. Ну, и мы начали таранить камеры.
- Почему тогда все неожиданно утихло, вы прекратили голодовку и требовать отставки Байзакова?
- Эти вопросы я не решаю.
- Один ПЛС рассказывал, что вам не нужны открытые камеры, так как при желании заключенные сами договариваются с кем надо и камеры открывают.
…Да, до 16 января было легче. Сейчас уже все контролируют и сотрудников меняют. Сейчас сотрудники разные, с кем как поговоришь…
- Мне рассказывали, что в камерах нельзя иметь ножи, и если ты в порыве гнева взял нож, то должен идти до конца…
- Да, это так, за это спрос.
- Но накануне во время пресс-тура я фотографировала ножи в камерах…
- Кухонные ножи у нас есть. Нам нельзя иметь холодное оружие. Кинжалы, например.
- После 16 января в СМИ появилась информация, что Байзакова «заказали», ну а Джусупбекова «приговорили к смерти» еще раньше.
- Вы знаете, если бы мы захотели…
- Что это значит?
- Конечно бы, сделали. Если меня задевают, то как мне быть? Сидеть и бояться? Но зачем его убивать? Так-то мы с головой дружим, нам еще и из-за него страдать? Да, мы пожизненно заключенные, но мы все равно живем надеждой и ждем пересмотра, справедливости.
- В 2008 «захотели», было покушение…
- Тогда это было по пьяни. Тогда из-за одного человека все мы пострадали. В тот день один ПЛС напился и пырнул сотрудника колонии, и началось. После нас всех вывезли из колонии, где мы жили в бараках, в СИЗО, в камеры. То убийство сделали заказным, а виноватыми - пожизненников. Хотя многие сотрудники знают, что тогда с нашей стороны ничего такого не было.
- Расскажите, как вы живете, по сколько человек в камерах?
- Всего для ПЛС 24 камеры, из них 16 находятся в подвале. В подвальных камерах сидят по 2 человека, в верхних – до 7 человек. Подвальные камеры маленькие, примерно 1,5 на 3 метра. Конечно, наверху, в большой 8-местной камере нам легче. Раньше, в 2002 году, в таких камерах с двойными койками жило по 4 человека, каждую неделю кто-то умирал. В прошлом году я писал бумаги омбудсмену, прокурору, чтобы они посмотрели, как мы живем. У нас даже в приговорах написано, что мы должны содержаться в колониях строго режима, а не в камерах. Там-то бараки. Здесь же есть те, кто сидит годами.
Да, бывают мужские недоразумения, но мы стараемся их «раскидать», решить. Есть свод правил, которые объясняются людям: не брать чужого, не материться, разговаривать с уважением. Кто не следует правилам, те уходят из камер, или их выживут. Отдельно сидят «беспредельщики», те, кто убивал детей и бабушек, насиловали.
Душ – раз в неделю, прогулки каждый день по часу.
- Что вы можете сказать о питании?
- Мы его едим, ведь у нас тоже бывает, что нечего есть, так как передачи заканчиваются, поэтому постоянно требуем улучшения питания.
- Накануне нам показывали аппетитную еду с мясом…
- Ну, вы сами знаете, что это организовано к приезду журналистов. Даже на воле к приезду любой организации наводят порядок.
На завтрак нам дают что-то наподобие каши. Но мы его не берем, потому что его невозможно кушать, мы таким на воле скот кормим. Лучше посидеть голодными и дождаться обеда. На обед борщ, горох с мясом. По утрам дают немного сахару. Хлеб постоянно.
- Как вы проводите время?
- Сидим. В СИЗО возможности работать нет, в лагерях есть мастерские. Люди делают поделки из дерева – сундуки, шкатулки. Деньги за это мы не получаем, все обмениваем. Если нам нужен, например, телевизор, ковер или одежда, то договариваемся с родными. Как эти вещи попадают на выставки? Когда намечается выставка, к нам приходят сотрудники колонии и просят наши изделия для выставки, мы отдаем.
Здесь мы читаем книги, которые получаем с воли. Библиотека есть, но она вся давно перечитана, ее надо обновлять.
- Нарды? Карты?
- Играем в нарды и шахматы. Если играем в карты, то просто так, на интерес и деньги не играем, у нас нет возможности платить.
- Как нет? А с каких денег собирался «общак» в 180 тысяч долларов еженедельно?
- Вырученные за поделки деньги являются общими. В чем нуждаемся, на то и тратим. Если праздник, просим что-то нам купить. А телевизоры, радио и другие вещи в камеры мы получаем от родственников. Само начальство-то нам ничего не может дать, даже килограмм известки, чтобы комнату побелить. Вот сами себе и создаем уют.
- Как собираете «общак»?
- Никто никого не грузит. Например, будут у меня деньги - я их отдам. Они никуда не уйдут, они контролируются. Если мне надо будет, например, я заболею, а у моих родных их не будет, я обращусь в «общак».
Например, «поймаю» я 50 сомов, могу отдать пять, а могу и все. Такого, что есть ставки, нас «грузят» и бьют арматурой, - такого нет.
- А как вы можете «поймать» 50 сомов?
- Могу…
- К вам приходят священники?
- Да, перед новым годом приходил один, не заходил и не разговаривал, просто через «кормушку» раздавал подарки. В лагерях тех, кто читает пятничный намаз, отпускали в специальное помещение. Здесь мы тоже это просили, но нам так и не разрешили.
- Как часто у вас свидания?
- В СИЗО - одно в год длительностью сутки в специальной комнате для свиданий, с душем и туалетом. А короткие – три раза в год по часу через телефон. Конечно, мало. Мы просили Байзакова увеличить количество свиданий, но пока безрезультатно. Раньше также на свидание пускали до 4 человек, то есть не только родственников, но и друзей. Сейчас только двое и только родственники, чтобы фамилия была одна и та же. Родственники ведь тоже не приходят с пустыми руками, от них тоже есть польза – хоть банку краски принесут.
С передачами все нормально, часто приходят. Правда, сейчас нам не могут передавать телевизоры, паласы, шторы и прочее. Более того, их хотят забрать. Ладно, хотите забрать – забирайте, но создайте нам нормальные условия. То есть, они нам не могут создать условия и хотят забрать то, что мы сами достали. Как быть без телевизоров? Люди их смотрят и хоть немного отвлекаются, а так в четырех стенах с ума можно сойти, всякое может произойти.
- Какой возраст у пожизненников?
- Разный. Один даже есть 1989 года. Есть кому по 50-60 лет.
- Много у вас тех, кто сидит за июньские события?
- Кажется, восемь человек. Что они рассказывают? Что друг друга даже не знают, их на суде «сделали» соучастниками. Я все это послушал – просто беспредел. Видимо, тогда надо было кого-то сажать.
- Люди не ходят с ума в камерах?
- Бывает. Недавно один повесился, в изоляторе два дня один посидел - и повесился.
- Вы следите за событиями, произошедшими в апреле и июне 2010 года?
- На юге была виновата сама власть. Надо же было людей отвлечь: в Бишкеке на площади почти 90 человек застрелили, как лошадей. Это был хаос, надо было забыться, и людей отвлекли на юг.
А когда Отунбаева пришла к власти, у нас появилась надежда: как-никак она женщина, думали, может у нее появится материнское чувство, начинали писать прошения о пересмотре хотя бы тех дел, по которым люди отсидели уже по 10 лет. Никакого ответа.
- У вас есть какое-то пожелание, чего бы вы хотели?
- В первую очередь, пересмотра дела. В 2007 году, когда страна отказалась от смертной казни, все наши приговоры заменили на пожизненное лишение свободы. Тогда нам обещали пересмотры дел, но дела «пересмотрели» автоматически: почти 200 дел за три месяца. Фактически никакого пересмотра не было.
По своей статье я уже не должен сидеть, я свое отсидел, уже должен находиться на воле. Преступление совершил, когда был молодым, до этого судим не был. Но все решают деньги и власть. У кого есть деньги - живут на свободе. Людей за четыре трупа оправдывают, мы-то про все знаем, информация к нам доходит. Я думаю, чтобы откупиться, мне бы хватило 10 тысяч долларов, но таких денег просто не было.
За один труп никто не сидит пожизненно, даже за два не сидят. Да, есть люди, которые совершили что-то на пожизненное, но некоторых надо отпускать. Всем известны примеры, как люди с деньгами или известными фамилиями избегали наказания. В прошлом году приезжала правительственная комиссия в колонию №16, где я тогда отбывал наказание. Я им рассказал свою историю, спросил, как мне быть. Мне прямо сами члены комиссии ответили, что если нет у меня денег, то сидеть мне дальше. Получается, что без денег мы не люди.
Ну а во-вторых, хотелось бы улучшения питания и условий содержания. Я же говорю, что тут невозможно: и нормальные люди срываются, с ума сходят.
- Какой вы видите свою дальнейшую жизнь?
- Мы живем надеждой, надеемся на справедливость, что власть поменяется, будет проведена судебная реформа. Но, думаю, такого не будет, уже 12 лет сижу, нет изменений. Хотя в законах написано, что если ты сидишь определенный срок, при хорошем поведении администрация может ходатайствовать об изменении приговора, после очередного суда могут изменить приговор или перевести в колонию-поселение. Но что-то нет такого. Сидит у нас один человек уже 15 лет, не было никакого пересмотра.
Вслед
Пока готовился материал, пресс-служба ГСИН распространила пресс-релиз, в котором говорилось: один из «ПЛС» - приговоренный к пожизненному лишению свободы Болот Курбанахунов - потребовал пересмотреть приговор по его уголовному делу.
«Для того чтобы на его требование обратили внимание, 42-летний Б.Курбанахунов, отбывающий наказание за убийство в столичном СИЗО-1, 27 марта 2012 года написал заявление начальнику следственного изолятора, в котором официально заявил об объявлении голодовки. При этом он отметил, что претензий к руководству ГСИН и администрации СИЗО-1 не имеет. Осужденный Б.Курбанахунов находится в СИЗО-1 с ноября 2005 года. Об объявлении заключенным голодовки начальник СИЗО-1 М.Джусупбеков проинформировал прокурора по надзору за законностью в исправительных учреждениях М. Акматалиева», - говорится в документе.
Екатерина Иващенко, фото автора
