На музыке этой группы выросло не одно поколение жителей Советского Союза. Легендарный вокально-инструментальный ансамбль (ВИА) «Ялла» знают и любят во многих странах мира. И не удивительно, что хиты прошлых лет, такие, как «Учкудук», «Шахрисабз», «Чайхана» и многие другие, созданные музыкантами несколько десятилетий назад, до сих пор звучат свежо, а группа, которая на будущий год отметит свой сорокалетний юбилей, остается молодой. Музыканты - в отличной форме, свидетельством чему является благотворительный концерт ансамбля, состоявшийся недавно в стенах Ташкентской и Среднеазиатской епархии.

Небольшой конференц-зал епархии был переполнен поклонниками группы, зрители всех возрастов стояли даже в проходах, концерт прошел на одном дыхании. Музыкантам удалось создать теплую и непринужденную атмосферу – бессменный лидер группы Фарух Закиров предварял песни небольшими рассказами об истории их создания, шутками, на которые зал очень живо реагировал, молодежь подпевала музыкантам, и даже танцевала перед сценой.

Автору этих строк, с детства знакомому с песнями «Яллы», впервые довелось побывать на концерте группы и лицезреть музыкантов, которые, как показалось, не работают, а именно живут на сцене. После концерта мы встретились с руководителем ВИА «Ялла» народным артистом Узбекистана, Каракалпакстана, Казахстана, Киргизстана, Таджикистана, Ингушетии Фарухом Закировым.

Ансамбль «Ялла»

- Фарух Каримович, в чем истоки вашего творчества?

- Их можно найти в национальном народном площадном искусстве маскарабозов (площадных клоунов), канатаходцев, аскиябозов (острословов), издревле существующем на земле Узбекистана, и имеющем самое прямое отношение к современной эстраде. Этот вид искусства присущ именно узбекской культуре, где очень важными оставляющими являются экспромт, импровизация и высокое мастерство. Если же обратиться к недавней истории, то в пятидесятые годы прошлого века началось бурное развитие профессиональной узбекской эстрады, появились многие талантливые исполнители, образовался молодежный ансамбль «Юность», в котором пели Батыр и Луиза Закировы. Позже, все это переросло в хорошую крепкую школу – появился Театр эстрады, где, в свою очередь, образовался профессиональный Эстрадный оркестр Узбекистана, в организации которого принимали участие видные деятели музыкального искусства. Возглавил оркестр мой старший брат Батыр Закиров.

Естественно, на мою судьбу, в первую очередь, повлияло то, что я рос в артистической семье, сыгравшей большую роль в моем формировании и становлении. В нашей семье было шестеро детей. Мой папа – Народный артист Узбекистана Карим Закиров, был одним из первых национальных оперных певцов, мама – Шохиста Саидова, известная в республике певица, работала в Узбекском театре музыкальной драмы и комедии, ну и мой старший брат Батыр Закиров был очень популярным в мире эстрадного искусства. Конечно, с одной стороны, яркие примеры моих родных стимулировали мое творчество, но, с другой – мне было трудно, поскольку, вступая на артистический путь, далеко на славе отца и брата не уедешь, и мне пришлось искать что-то свое.

Когда я поступил в музыкальное училище, именно в тот период серьезно увлекся джазом, играл на контрабасе. Тогда информация из-за рубежа была малодоступна, изредка удавалось послушать американские пластинки. И представляете наше состояние, когда в начале шестидесятых в Ташкент приехал оркестр Бенни Гудмена?! Как этого гиганта джаза, человека-легенду занесло в Ташкент, для меня до сих пор остается загадкой. Я находился буквально в десяти метрах от него, хорошо видел его и слышал. Такое никогда не забудешь.

Ансамбль «Ялла» и Наталья Нурмухамедова

Естественно, на всех нас большое влияние оказали «Битлз», и был период, когда они стали неотъемлемой частью моей жизни. Для меня, как и для тысяч молодых людей они были явлением, открытием, яркой вспышкой. Возможно, что все это в совокупности, подвигло меня на творческие эксперименты. Слушая и западную, и народную узбекскую музыку, я находил для себя нечто общее в ритмах, музыкальных формах, в энергетике музыки, представляющей разные культуры.

В середине шестидесятых мне приходилось самоутверждаться, искать новые средства выражения, используя модный саунд, современные ритмы, я стал экспериментировать, взяв за основу узбекскую народную музыку. И это, как мне казалось, довольно-таки хорошо у меня получалось и одобрялось среди музыкантов.

В Ташкенте к концу шестидесятых, началу семидесятых годов сложилось достаточно много хороших вокально-инструментальных ансамблей, таких, например, как «Скифы», а в группах «Ваганты» и «Киберги» я принимал самое непосредственное участие. Ташкент тогда был средоточием музыки, был такой своеобразной музыкальной столицей среднеазиатского региона. Но творчество многих коллективов, зачастую занимавшихся слепым копированием, подражанием, в том числе и популярным западным группам, было вторичным. Скорее всего, и это тоже было толчком к появлению творческого организма, который в последствии стал называться «Ялла».

На появление нашей группы повлияли и известные в Советском Союзе «Поющие гитары», и особенно «Песняры», которые своим творчеством подсказали нам то, о чем я долго думал, ту форму, где органично сочетались народные корни и современное звучание. Первый состав «Яллы» образовался в стенах Театрально-художественного института в 1970 году, в нем принимали участие студенты этого института и консерватории, а возглавил его Герман Рожков – директор учебного театра при театральном институте, чуть позже ставший художественным руководителем «Яллы». Евгений Ширяев, работавший тогда в Эстрадном оркестре Узбекистана, стал музыкальным руководителем группы, в состав которой вошли Шахбоз Низамутдинов, Алиаскар Фатхуллин, Бахадыр Джураев, Сергей Аванесов и ваш покорный слуга. Поначалу, наш коллектив был задуман как аккомпанирующий состав популярным тогда в Узбекистане певцам Эсону Кандову и Науфалю Закирову.

- Это, как в 1961 году еще никому неизвестные «Битлз» аккомпанировали популярному в Англии певцу Тони Шеридану?

- Почти так (смеется). Но если серьезно, то все изменилось, когда в Ташкент приехал ведущий программы «Алло, мы ищем таланты!» Александр Масляков, и предложил нам принять участие в этом грандиозном по тем временам телевизионном проекте. Это было мощным стимулом для нас, мы начали интенсивно готовиться, затем выиграли этапы конкурса и дошли до финала.

Но самое интересное было, когда определяли двенадцать победителей из числа почти сорока финалистов со всех уголков СССР. Мы в волнении ждали, но объявили первый номер, пятый, седьмой, десятый, одиннадцатый, и… у нас перехватило дыхание – Масляков объявил нас! Представьте себе наше состояние, мы были просто в шоке от волнения. Интересная деталь: мой брат Равшан, бывший тогда солистом «Яллы», хотел перед выступлением выпить сырое яйцо, для того чтобы лучше звучал голос, но от волнения забыл о нем, сжимая его в руке, и раздавил. Яйцо потекло по одежде, и все это было запечатлено операторами.

Победа в конкурсе в 1971 году была для нас трамплином, мы стали очень известны в Советском Союзе. Кроме этого, лауреатство дало возможность группе выйти на профессиональную сцену и окунуться с головой в бурную гастрольно-концертную деятельность.

- Как появилось название группы?

- Поначалу мы долго искали, какое название нам придумать. Тогда к нам на репетиции приходил кинорежиссер Анатолий Кабулов, тесно сотрудничающий с командами КВН Узбекистана. Так вот, на одной из репитиций, когда мы готовили к конкурсу песню «Кизбола» («Озорная девчонка») Энмарка Салихова, в ней нашей музыкальной находкой была такая акапельная, ничего не значащая припевка: «Ялло-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, ялло-ла-ла-ла-ла-ла-ла». И тут, Анатолий Кабулов, крикнул: «Стоп, я нашел вам название – «Ялла»!». Есть и направление в народном песенном творчестве, называемое «ялла», когда под аккомпанемент песни исполняется веселый озорной танец в национальных ритмах. Но у этого слова имеются и более глубокие корни, когда в минуты восторга, радости, человек, обращаясь к Аллаху, восклицает: «Йоо-Алла!». Слово, которое, со временем трансформировалось в «ялла».

Мне кажется, что нам очень повезло с названием, оно легко запоминается и пишется. И где бы нам ни доводилось бывать, будь то Латинская Америка, Европа или Африка, нас везде хорошо принимали, запоминали состоящее всего из четырех букв название группы, отображающее состояние духа и проповедуемое музыкальное направление – исполнение ритмичных песен, созданных на народной основе.

- В результате симбиоз народной узбекской музыки и современных музыкальных форм придал группе свое лицо и неповторимое оригинальное звучание. Собственно, в своем жанре вы были первооткрывателями в Узбекистане?

- Это новые аранжировки, это новое звучание, современные ритмы, органичное применение народных инструментов, но все это мы старались делать максимально осторожно, бережно относясь к народным истокам, не увлекаясь новомодными течениями, поэтому явной конкретизации музыкального направления у нас не было. То, что мы делаем на протяжении почти сорока лет, в хорошем смысле популярная, доступная многим музыка, но не попса. Мы всегда старались бережно сохранять все самое яркое, национальное, самобытное. Я всегда придавал большое значение внешнему виду группы и оформлению сцены. Это и костюмы, и декорации. Ведь, за рубежом, мы представляем нашу страну, нашу культуру. Предъявляя высокие требования к сцене, считаю, что каждый артист должен чувствовать ответственность перед зрителем. И я никогда не спишу на имидж неопрятный вид артиста. Рваные майки и грязные кроссовки – это далеко не стиль и не имидж.

- В конце шестидесятых, начале семидесятых годов группа «Роллинг Стоунз» так и выходила на сцену, поддерживая имидж эдаких «хулиганов». Более того, для усиления эффекта они перед концертом обрызгивали себя спреем с искусственным потом. Сегодня Мик Джаггер с улыбкой вспоминает о тех веселых временах…

- Да, тогда это можно было списать на бунт молодежи против буржуазного общества, когда «то» состояние духа музыканты выносили на сцену. Но, как тогда, так и сейчас, у людей имеются какие-то свои ценности. Просто я воспитывался на других ценностях, и выйти на сцену в непотребном виде никогда бы не смог, поскольку каждый жанр предъявляет свои требования. Это не мое, но я никого не осуждаю, это личное дело каждого. Для нас же есть неписанные каноны, которых мы всегда придерживаемся.

- Ваша группа успешно живет уже почти сорок лет, не изменяя своему направлению, при этом, оставаясь достаточно популярной.

- Могу сказать, что наша жизнь не всегда была безоблачной, но поначалу все шло прекрасно. Так сложилось, что в семидесятые годы через наш коллектив прошло много людей – одни приходили, другие уходили. Но к концу семидесятых в группе назрел творческий кризис, наступил момент, когда ребята хотели все бросить, говорили, что ансамбль исчерпал свои возможности. Кому-то казалось, что эстрада - это не серьезно. У узбеков принято считать, что, мол, лучше заняться написанием диссертации или каким-то другим «серьезным» делом, например, окончить кулинарный техникум. Кто-то видел в группе временную площадку, мне приходилось их упрашивать немного потерпеть, но люди, на которых я так надеялся, все же уходили, и лишь Шахбоз Низамутдинов до конца сохранил верность группе. К сожалению, он покинул ее по состоянию здоровья. Творческий кризис в коллективе отразился и на его популярности, мы ее стали терять.

И тогда я обратился к старшему брату – Батыру Закирову. У него тоже был период спада – созданный им в 1972 году в Ташкенте первый в Средней Азии и третий в СССР Мюзик-холл распался, он устал. Я ему сказал, что пришло то время, когда нужно объединить наши силы, поскольку, его авторитет и популярность в Союзе были огромными, его везде уважали. Но в организационном плане нам нужен был свежий взгляд со стороны, необходимо было меняться и нам самим, искать какие-то новые формы творческой деятельности. И тогда в 1979 году мы поехали в Ялту, где брат был членом жюри в Конкурсе на лучшее исполнение песен стран Соцсодружества, кстати, победителем тогда стал Валерий Леонтьев. И самое удивительное, что в Ялте я познакомился с будущим музыкальным руководителем группы «Ялла» Рустамом Ильясовым, жившим в старом городе в Ташкенте в одной остановке от меня!

Брат мне тогда очень помог, привлек из Москвы видных деятелей музыкальной культуры. В Ташкент приехали поэт-песенник Юрий Энтин, художник Алла Коженкова, которая создала для нас совершенно потрясающую эксклюзивную коллекцию костюмов и оригинальное оформление сцены для новых концертных программ, директором которых стала Злата Хазанова (жена Геннадия Хазанова – прим. авт.). Одновременно с этим, мы с Рустамом Ильясовым решили произвести набор новых музыкантов на конкурсной основе. После очень серьезного и тщательного отбора, в группу были приняты новые участники - Аббос Алиев, Алишер Туляганов и Жавлон Тохтаев, благодаря которым группа испытала второе рождение, обрела новое дыхание, и вот уже тридцать лет мы вместе.

Тогда-то и началось движение вперед. Интересным и полезным был период творческого сотрудничества с известным композитором Алексеем Рыбниковым, автором песни «Последняя поэма» на стихи Рабиндраната Тагора из кинофильма «Вам и не снилось». Эта песня по сей день занимает особое место в нашей программе. В этот период наши пути пересекались и с другими видными личностями, которые оставляли свой положительный след в наших творческих исканиях.

В 1980 году родился один из наших хитов - «Учкудук». Дело было так, когда мы в самую жару приехали в этот маленький городок, находящийся в сердце пустыни Кызылкум, с нами был автор текстов многих известных шлягеров Юрий Энтин. Оказалось, что Учкудук настолько его вдохновил, что у поэта родились стихи для песни. Мы-то уже бывали здесь, и нас ничто особо не удивляло, а он своим свежим поэтическим взглядом разглядел красоту пустыни, город, появившийся из песков будто мираж. Придя ко мне, Юрий Сергеевич показал стихи и сказал: «Фарух, надо сочинить музыку», я попытался воспротивиться, мол, устал с дороги, плохо себя чувствую, хочу отдохнуть, но Энтин был непреклонен. Подчиняясь авторитету поэта, из уважения к нему я взял гитару, тронул струны, мое состояние совпадало с сонным спокойствием знойной пустыни, и я протяжно запел: «Учкуду-у-к – три колодца-а-а…». А он послушал и говорит: «Ни одной ноты не меняй, так оставляй», я ему: «Юрий Сергеевич, вы серьезно?», а он: «Серьезно, как никогда». Постепенно я вдохновился и запел: «Горячее солнце, горячий песок, горячие губы, воды бы глоток...».

Таким образом, поддерживая и подзадоривая меня, Юрий Энтин помог менее чем за час написать музыку к только что рожденным стихам. И, мало того, он настоял на том, чтобы спеть новую песню вечером на концерте. Мы с Рустамом Ильясовым пытались объяснить, что так не можем, песня сырая, не аранжированная, не выученная, в конце концов. Да и ребята воспротивились, но тут вмешался Батыр Каримович и сказал, чтобы мы доверились опыту старших, и что все будет хорошо. И мы с листочком, под гитару исполнили эту песню на концерте. Результат был ошеломляющим. Обычно мы привыкли, что на концерте женщины дарят нам цветы, а здесь после выступления нас окружила группа мужчин с очень серьезными лицами. Народ суровый, особо сказать и выразить свои чувства они не могли, только сильно жали нам руки и говорили: «Спасибо, мужики», а в глазах – слезы. Вы не представляете, что для нас это значило. Я никогда не забуду эти мужские слезы, ведь именно эти люди создавали город в пустыне…

- Говорят, что песня «Учкудук» одно время была запрещена?

- Скорее, это из разряда анекдотов. Об Учкудуке, где добывали урановую руду, в те годы не особо распространялись (до 1979 года город имел статус закрытого секретного стратегического объекта – прим. авт.). Когда в 1980 году в Ташкент приехала команда телевизионщиков из Москвы снимать очередную передачу «Песня года», а мы готовились к ней именно с песней об Учкудуке, на репетицию съемок пришел весьма высокопоставленный чиновник – один из секретарей ЦК компартии Узбекистана. Послушав песню, он удивленно воскликнул: «Песня об Учкудуке?». Для него в этом промышленном городке, видимо, ничего поэтического не было. Чиновники из его свиты подумали, что он «возмутился», и в своем рвении запретили нам петь песню, которая целый год пролежала «на полке». Но благодаря ходатайству москвичей, которые взяли на себя всю «ответственность», через год «Учкудук» стал «Песней года». И по сей день меня удивляет судьба нашей песни, и где бы мы ее не исполняли, зрители с удовольствием ее подхватывают, а ведь я написал мелодию всего за сорок минут… У нас много и других хороших песен, но, говоря современным коммерческим языком, «Учкудуку» не требовалось никакой раскрутки, так уж сложилась счастливая судьба этой песни, ставшей своеобразным гимном города, и нашей визитной карточкой.

- Музыкальные критики отмечают, что основными хитами в вашем репертуаре являются песни о городах Узбекистана.

- Я бесконечно рад тому, что нашими хитами являются не просто песни, представляющие любовную лирику, типа «я пришел, а ты ушла, я страдаю…» и так далее, а цикл песен, воспевающих города Узбекистана. Это и «Голубые купола Самарканда», и «Шахрисабз», и песня о Ташкенте.

- Пожалуй, их можно было бы назвать музыкальными памятниками нашим городам?

- У нас не было такой цели, все получалось само собой, искренне. Можно сказать, что эти песни рождались по велению души. Есть песни о Фергане, Андижане, Навои, и о многих других красивых городах Узбекистана. И эти песни, скажу без ложной скромности, являются нашим главным достижением. И, слава Богу, что это так. У нас было много разных программ, но всегда остается желание рассказать о своем потрясающем крае, где живут богатейшие вековые традиции культурного наследия, что по настоящему умел делать Батыр Закиров – певец любви и счастья, истинный сын своего поэтического народа. И, естественно, что нам хотелось бы это продолжать. Нашим девизом всегда было и остается: то национальное, к которому мы постоянно обращаемся, сделать интернациональным достоянием. Так, во второй половине 70-х годов, когда мы часто бывали на гастролях и стали популярными в Восточной Европе, немцев, например, настолько привлекло наше творчество, что они провели своеобразный эксперимент, переведя такие песни, как узбекская народная лирическая песня в нашей обработке «Тайна моих струн», или песня «Бойчечак» («Подснежник») на немецкий язык. Представьте себе узбеков, поющих на немецком – эти песни звучали забавно и трогательно в нашем исполнении. Таким образом, в ГДР песни «Яллы» держались в десятке лучших хитов на протяжении ряда лет, думаю, что таким же успехом у восточных немцев пользовался кроме нас, пожалуй, лишь «чешский соловей» Карел Готт.

Фото ВИА «Ялла» из ГДР-овского журнала Melodie and Rhythmus

По сей день, когда мы приезжаем на международные фестивали, выходим на сцену, а народ начинает подолгу аплодировать, я шучу: «Вы что, не верите, что мы еще существуем?». Это здорово, приятно и хорошо заряжает. И вот на будущий год нам уже сорок лет, и с ребятами я не расставался, даже, когда был чиновником – временно исполняющим обязанности министра культуры. Пожалуй, в Узбекистане, и в истории мировой музыкальной культуры, найдется мало коллективов, живущих столько лет, именно, как творческий организм, и последние тридцать – почти без изменений (в 1994 году ансамбль покинул Рустам Ильясов – прим. авт.).

- Чем сегодня живет группа?

- Мы в хорошей рабочей форме, гастролируем с концертами, организовываем творческие встречи, и, слава Богу, нас всюду приглашают. Показателем являются приглашения на корпоративные вечеринки, и, особенно, свадьбы. Играть на свадьбе для нас большая честь, поскольку свадьба в Узбекистане – это самое главное событие в жизни человека, и мы ценим желание людей увидеть любимых артистов на своих семейных торжествах, на которые они, иногда, не один год специально копят деньги. Приглашение на свадьбу означает, что мы востребованы и популярны.

- Каково, на ваш взгляд, состояние шоу-бизнеса в Узбекистане?

- Я считаю, что в нашем шоу-бизнесе очень низок организационный уровень. Сейчас все зависит от наличия денег, и если кому-то повезло, кто-то нашел спонсора, то в этом случае нет проблем записать и выпустить альбом. Более того, если ты даже не очень хорошо поешь, то сегодня технические возможности позволяют сгладить, выправить многие огрехи, и благодаря этому, сейчас расплодилось множество доморощенных исполнителей, возносящих себя до уровня «звезд». Но наша земля богата и действительно талантливыми молодыми артистами. Поэтому, говоря о развитии и поддержке молодых исполнителей, следует отметить, что сегодня государство и лично президент поддерживают таланты и чаяния творческой молодежи. Взять ту же премию «Нихол», согласитесь, что не в любой стране имеется такая высшая, на президентском уровне награда для исполнителей. Есть и ряд других хороших конкурсов для поддержки молодежи.

Существует и такая организация, как гастрольно-концертное объединение «Узбекнаво», которое расположено в огромном здании Дворца «Туркестан», где, в свое время бурлила жизнь, и творилось что-то хорошее, интересное. Не хочу показаться критиканом, но сейчас это место выглядит пустынным. Когда в 1993 году открылся дворец, и я был назначен его директором, моей радости не было границ. Это была база и для ансамбля «Ялла», и для многих молодых артистов, и я, как мог, собирал под крышей дворца молодые творческие коллективы. По личной инициативе главы государства было приобретено самое современное световое и звуковое оборудование. Этот дворец был благодатным местом для творческих исканий и достижений. Люди могли приходить на выступления своих коллег, общаться, быть в центре событий. Мне кажется, что тогда мы жили очень ярко и плодотворно. Таким образом, были созданы все условия для широкого поля деятельности, но со временем все это куда-то ушло…

1996 год ознаменовался появлением очень серьезной организации «Узбекнаво», которая была создана для развития и поддержки эстрадного искусства, но почему-то со временем превратилась в контору, продающую лицензии исполнителям. При этом никакой конкретной продюсерской поддержки, методико-консультативной помощи она не оказывает, и самое главное – эта организация не осуществляет социальную защиту исполнителей. Есть у тебя деньги – можешь быть артистом, нет денег – будь ты хоть сверхталантлив, тебе обеспечена масса бюрократических препон, закрывающих путь на сцену. Не хочу сказать, что, мол, вот я ушел, пришли другие, и поэтому стало хуже, отнюдь, просто сегодня, к сожалению, нет организации, которая должным образом помогала бы развиваться и объединяться творческой молодежи, защищая ее интересы.

- Сейчас много говорят о мировом кризисе, не кажется ли вам, что это кризис идеологий вообще?

- Могу сказать лишь одно: главное, чтобы не настал кризис души, общечеловеческих, общемировых ценностей. Конечно, в наше время происходит какая-то переоценка, меняются ориентиры, но то, что большинство людей веками сохраняло в своих душах, по большому счету остается неизменным. И сейчас, когда мир балансирует на грани, когда в нем существует угроза международного терроризма, сменившего призрак мирового коммунизма, я с болью в душе думаю об исламе, который сегодня является синонимом терроризма. Почему так происходит, я не могу понять, и будь я большим политиком, то, наверное, приложил бы все усилия, посвятил бы всю свою жизнь изменению ситуации в мире и мнения об исламе. Ведь, суть одной из самых гуманных и миролюбивых религий сегодня чудовищно искажена. Возможно, это и есть одна из составляющих кризиса идей или, как вы говорите – кризиса идеологий. Недавно я, будучи в России, разговаривал с руководителем одной мусульманской конфессии, который сказал очень хорошие слова в наш адрес: «Вы не представляете, какую пользу приносите людям своим творчеством, несущим добро, свет, миролюбие. Слушая вас, у людей исчезает малейшее сомнение в агрессивности ислама». Я очень благодарен ему за такую высокую оценку нашего творчества.

- Кстати, то же отметил и православный священник, отец Олег на концерте в епархии, сказав, что ваша музыка, как глоток чистого воздуха, островок духовной безопасности.

- В мире стало неспокойно, и в нашей стране имеются свои сложности, но самым главным, достижением, пожалуй, является то, что мы живем в мире и согласии на этой удивительной древней земле, которая называется Узбекистан. И еще я думаю о наших детях, о том, что мы, взрослые, должны учить их правдивой и настоящей истории.

Павел Кравец (Ташкент)