Первый Президент, Первый и Бессменный, Первый и Пожизненный, Отец всех туркмен, Алмазный венец туркменского народа, Великий Сердар. Все эти эпитеты и титулы сопровождали президента Ниязова-Туркменбаши практически с первых дней независимости Туркменистана до его кончины. Но самым желанным было даже не бренное звание Первого и Пожизненного Президента. Он делал все, чтобы казаться Пророком при жизни и остаться им после смерти.

Он как пророк Моисей решил поводить свой народ по пустыне, пока за это время не родится новый, и уйдут те, кто помнит времена ненавистного ему Советского Союза. Делал он это разными способами. Для начала он принял на вооружение лозунги и риторику националистических групп времен поздней перестройки, к тому же выбив у этих групп идеологическую базу. Затем подписал с соседями соглашения, которые «облегчили процедуру выезда» русскоязычных за рубеж. Всех остальных, кто живет на этой земле так же долго, как и сами туркмены, было решено начать ассимилировать. Для начала всем узбекам, казахам и прочим белуджам было приказано на государственной службе и в присутственных местах ходить только в национальной… туркменской одежде. А затем были практически полностью ликвидированы национальные школы и культурные центры этих народов.

Искренне желающий, как он сам заявлял, «вернуться к корням», Ниязов самым тщательным образом стирал память народа о своем недавнем и давнем прошлом. В Ашхабаде исчезли названия всех улиц, вместо них появились номера, причем номера, берущие начало с даты назначения Ниязова первым секретарем ЦК Компартии Туркменистана. Хотя, нет, названия остались. Названия улиц него Самого, его мамы, папы, независимости и нейтралитета…

Переход на латинскую графику полностью отрезал молодое поколение от всего, что было создано на графике кириллической, а это огромный массив научной, технической, учебной литературы. Это и основное культурное наследие туркменского народа, которое был столь широко известно и доступно каждому. А за годы независимости на латинскую графику было переведено лишь то, что нравилось самому Туркменбаши. На все остальное денег не выделялось. Вот и появилось поколение, получившее образование на основе препарированной культуры и с мировоззрением нового откровения от Туркменбаши – его книги «Рухнама». Это апофеоз его пророческой PR-кампании, это его откровение, призванное стать для туркмен новым святым писанием. Недаром он сам говорил, что Аллах вдохновил его на написание этого послания своему народу. А сам он будет просить Аллаха о том, чтобы каждый, трижды прочитавший «Рухнаму», сразу попал в рай.

В действительности дочитать сей труд до конца крайне сложно. Наряду с плагиатом серьезных этнографических работ там присутствует мешанина из мифов, сказаний, нравоучений, давней и недавней истории и автобиографии самого Ниязова. Вынести из всего этого хоть что-то вразумительное просто невозможно.

Цитатами из этой книги были расписаны минареты и стены мечетей, а в самих мечетях «Рухнама» лежит рядом с Кораном и все молитвы начинались с упоминания ее автора сразу после Аллаха и Мухаммеда. А что б никто не сомневался в святости ни его писания, ни его самого, на воротах главной мечети страны было начертано: «Коран – книга Аллаха, Рухнама – Священная Книга». В конце концов этой книге поставили памятник и заставили клясться на ней всех – от чиновников до освобождающихся зеков.

Мессианская идея Великого Сердара о необходимости рождения нового народа на основе «истинных туркменских ценностей» продолжилась в экспериментах по созданию железного занавеса. Было отменено вещание всех зарубежных теле и радиоканалов, отменена подписка на все зарубежные печатные СМИ. Было закрыто большинство сельских и провинциальных библиотек, перестали функционировать все кинотеатры. Как чуждые и непонятные туркменскому народу, были запрещены опера и балет, а здания этих театров были снесены. Взамен снесенных были построены другие и ставились в них спектакли по мотивам… книги Ниязова «Рухнама». Даже чудом уцелевший после такой «культурной революции» Русский драматический театр имени Пушкина был вынужден включить это нетленное творение в свой репертуар.

Одна из новых площадей Ашхабада с обрамляющими ее зданиями приняла вид циклопических размеров восьмиконечной звезды – придуманного им нового символа, вошедшего во всю государственную атрибутику. Богоизбранность распространилась даже на его умерших родителей. Чего стоит один из титулов, которым называли его мать: Кааба всех туркмен. О двусмысленности такого прозвища даже не задумались, как и о святотатстве - упоминании всуе других мусульманских святынь. Перекраивая жизнь народа дальше, он скромно перенес празднования женского дня с 8-го марта на день рождения своей матери, назвал в ее честь месяц ее рождения, город – именем папы, погибшего на войне, и заставил ветеранов и всю страну нести цветы к его памятнику в День победы.

Заявив, что золотые зубы и коронки не являются «традиционными» для туркмен, сам демонстрировал всему миру эксклюзивную коллекцию своих перстней с алмазами и сапфирами астрономических размеров. Чтоб все знали, с чего все начинается, год в Туркменистане начинается с месяца Туркменбаши.

Все эти чудачества и эксперименты над народом модно было бы не воспринимать всерьез, если бы слова и призывы о национальном возрождении воплощались в действительность. Забота о культуре туркменского народа оказалась профанацией. Исчез или ушел в подполье такой уникальный пласт национальной культуры как песни бахши, истинная национальная философско-поэтическая музыка, которая уцелела даже во времена СССР. Туркмены шутили: «исчезли башхи, не поют про Баши». Туркменское ковроткачество превратилось в создание антуража для солирования главного артиста. Полностью исчез туркменский кинематограф, Туркменистан покинула почти вся интеллигенция, а оставшаяся находится в загоне. Была закрыта национальная Академия наук, консерватория, распущены творческие союзы, прекратилась вся серьезная научная, образовательная, культурная деятельность, а на место ученых, врачей и художников пришли шарлатаны.

А что же народ? Терпеливый попался. На новый хомут своего пророка всегда находил адекватный ответ. И при этом не терял чувство юмора. Знаменитую на весь мир вращающуюся за солнцем статую Туркменбаши, стоящую на семидесятиметровой треноге, именно за ее вращение народ прозвал «грилем». А мелкая монета получила название «сапарик» за изображенный на ней профиль президента Сапармурата. На запрет иностранного телевидения и газет все города и аулы ощетинились спутниковыми антеннами, да столь массово, что местами на домах не видно окон. Даже на отдаленных стойбищах на последние деньги покупаются эти «тарелки» и электрогенераторы к ним. Правдами и неправдами завозилась российская, узбекистанская, казахстанская пресса. Родители отказывали себе во всем, чтобы отправить детей на учебу за границу.

Скончался Туркменбаши, так и не приведя свой народ в «Золотой век». Упокоился он в семейной гробнице под восьмиконечной звездой, которая при жизни должна была охранять его от врагов и недругов. А после смерти - от проклятий и насмешек. Еще некоторое время будут читать молитвы в его честь в стоящей рядом мечети его имени. Еще некоторое время люди будут проходить мимо памятника его книге, все реже и реже открывая ее.

Спи спокойно, несостоявшийся «пророк». Твой народ должен идти дальше. Куда он хочет сам. Или куда поведут его новые «пророки»?